ей дома нравилось. И вот КамАЗ заманил девчонку. Приехала. Здесь ей тоже нравится. Здесь познакомилась с Косовым. Лида заставила стол угощениями. Муж оглядел его критическим взглядом главы дома и сказал:
— Картошки не хватает. Давай, Лидуша, полную нашу семейную сковороду нажарь, а!
В общежитии закон: в одиночку не отмечают праздники, семейные торжества. Если гость пришел к тебе — он гость всех соседей. Позвали Анвара Хайретдинова с женой, они с донкой живут в отдельной комнате. Анвар — тоже шофер, тоже, как и Косов, передовик производства.
— Мы с ним как братья с одинаковыми биографиями, — говорит Анвар. — И наши портреты на Доске рядом висят. Интересно!
За столом хозяева старались разговаривать только на «отвлеченные» темы. Но не получилось. Как- то само собой зашла речь о родном им КамАЗе, о делах на стройке.
— За день наездишься, насмотришься, сколько кругом наворочено земли, сколько дел впереди, — и сомнение возьмет: успеем ли в срок построить завод? — Косов посмотрел на Анвара, чтоб он ответил.
— А ты вспомни, Вова, что было в прошлом году, вспомни, что было в том месяце, на той неделе. Сравни. А? Построим.
Разговор оборвался в восемь вечера — все перешли в комнату Анвара смотреть очередную серию очередного теледетектива. Потом ребята опять спорили, ругали порядки на стройке. Лида мечтательно сказала:
— Интересно, какой станет жизнь в Набережных Челнах, когда все-все здесь будет построено?
— Мещан много понаедет. Знаешь, какие квартирки в Нов-Городе?! На такое жилье сыщутся охотники, — это говорит Анвар.
— Не пустят их сюда! — убежденно ответил Косов.
1976 год
«Меняю квартиру в Армавире на Набережные Челны…», «Меняю квартиру в поселке КамГЭС на равноценную в Новом городе…», «Муж и жена снимут комнату…», «Кому нужна няня, обращаться…», «Потерялся дог шоколадной масти, нашедшего прошу вернуть за вознаграждение…» Всякие объявления смотрят со стен и столбов старых и новых улиц города. Но все эти житейские призывы заглушает один звонкий, как труба, клич: «Требуется!..»
«Требуется, требуется, требуется!..» Кто только не нужен сегодня новому автозаводу и молодому городу. Каменщики, экономисты, маляры, монтажники, учителя, шоферы, врачи и бульдозеристы…
Еще недавно многие профессии ждали своего часа: токари работали трубоукладчиками, технологи — воспитателями общежитий, контролеры — вахтерами, наладчики — штукатурами… Сегодня завод и его службы, город и его службы могут освоить едва ли не все мыслимые специальности. И требуются: слесари, операторы, термисты, формовщики, закройщики, программисты, специалисты, знакомые с электронным оборудованием, наконец, акушеры, повара и официанты в рестораны экстра-класса…
Требуются все!
И все-таки случаются «проколы».
Когда Люба Михеева в первый свой отпуск приехала сюда в гости к сестре и увидела, что это за город, она пошла на почту и послала домой телеграмму: «Мама, остаюсь, увольняйте».
«Люба, подумай. Мама» — другого ответа она и не ожидала. Но документы пришли быстро, и Люба отправилась на РИЗ — ремонтно-инструментальный завод — устраиваться на работу. Ей очень хотелось работать здесь: так кругом чисто, красиво, всюду цветы, не завод, а павильон. В стеклянной кабинке, как в хрустальном ларце, начальник сидит, улыбается приветливо.
— Что умеете делать? — спрашивает.
Люба работала до этого на заводе, и она с гордостью назвала свою редкую профессию:
— Я инструктор по производственной гимнастике.
Кадровик засмеялся и сказал:
— Очень сожалею, девушка, но гимнасты нам пока не требуются. Станочники нужны.
Вечером Люба спросила у мужа сестры:
— Ты, Витя, кем работаешь?
— Станочником. Фрезеровщиком на копировальном станке. А что?
— Да так, надо…
На автозаводе в большой комнате сидели за столами представители будущих цехов и набирали себе кадры. Люба подошла к одному из них. Худощавый, на щеках складки — потому что всегда улыбается, — он поднял на нее глаза:
— Вам фрезеровщики нужны? — бойко спросила Люба.
Веселый с ходу стал ее «продавать»:
— Кому нужна фрезеровщица? Молодая, симпатичная, бойкая…
— И спортсменка к тому же, — вставила Люба.
— Фрезеровщица? — заинтересованно спросил кто-то. — А на каком станке?
— На кооп… Ну, на этом самом, как его… кооперативном, — не очень уверенно ответила Люба.
От хохота задребезжали рубероидные стены конторы. Когда смех утих, веселый сказал:
— Ладно, спортсменку я беру в свой кооператив, в цэпэ и сэу.
Так Люба Михеева и попала в цех подвесок и седельных устройств автосборочного завода. Веселый кадровик оказался начальником ее участка Топилиным. Он и послал Любу на четыре месяца в Москву — учиться на фрезеровщицу.
Слыхала Люба, что многие на стажировку ездили даже в Париж. Но и Москва — дай бог каждому, особенно если ты попадаешь в нее впервые…
Набережные Челны, быть может, самый бурно растущий город в стране. Шутка ли сказать: за пятилетие городок вырос в 10 раз!
Это — как снежный ком. Приехал человек на стройку, обжился немного и пишет на родину письмо сестре, брату, свату, зятю, шурину или еще там кому: «Устроился, мол, хорошо, работа — что надо, приезжай!» И тот едет. Сколько мы встречали в Набережных Челнах людей, которые вот так попали сюда. Люба приехала к сестре, а ее сестра — к мужу, Виктору Сухорукову. А у Виктора здесь два брата еще и отец с матерью…
К слову, Сухоруковы — уральцы, все мастера по металлу. Продали они дом в Верхней Салде и перебрались на Каму, к «первопроходцу» Виктору. Здесь отец с сыновьями быстро сколотили вагончик — тогда еще можно было самовольно строить временное жилье — и зажили. Правда, поначалу Сухоруковым пришлось плотничать, работать землекопами, малярами. Сейчас они у своего дела — в цехах работают. И квартиры получили. А вагончик заселил после них сосед из Верхней Салды — письмо написали ему Сухоруковы. Потом и тот получил квартиру в «небоскребе». Но вагончик уж не передал «по наследству» — снесли времянки в Челнах.
А вот Мишке Данилову не к кому было приезжать в Набережные Челны. Он ехал, можно сказать, сам к себе, ехал начинать свою жизнь, за мечтой ехал он сюда.
Миша Данилов родом из Татарии же, из небольшого поселка Лаишево, что близ Казани. Есть у него отец, есть у него где-то мать, а детство его прошло в детдоме. Так уж случилось — чего не бывает в жизни…
В ГПТУ, куда послал его детдом, он учился старательно, получил специальность, какую и хотел — слесаря. И тогда решил: «Поеду теперь на КамАЗ. На КамАЗ — больше никуда!»
В самолете он оказался возле молодых парней, которые возвращались домой, в Челны, похоже, из командировки. Они сразу обратили на него внимание. В его облике было что-то такое, что отличало его от них — таких уверенных, даже самоуверенных, праздничных и веселых парней. Трудные дни оставили след на его лице. Он вел себя нелюдимо, прятал руки, торчащие из коротких рукавов, был какой-то неухоженный и необласканный. Они разговорились, хотя вытянуть из него слово было делом непростым.
