Наконец Себастьян перестал нести пургу. Раздались бурные аплодисменты. Тут я заметила, что потрясающий мужчина смотрит в мою сторону и улыбается. Неспешно подойдя ко мне, он произнес:
— На этой тусовке делать нечего. Может, свалим?
Я явилась на эту вечеринку, чтобы всячески предлагать себя, но только не в этом смысле. Однако переполненный зал казался слишком тесным, и я по-прежнему мечтала заколоть Себастьяна десертной вилочкой, поэтому идея смыться, прежде чем я совершу нечто противозаконное на глазах у многочисленных свидетелей, показалась мне совсем даже неплохой.
— Я так понимаю, вы не связаны с издательским миром?
— Зачем тогда мне было приходить сюда? А вы писательница?
От его кривобокой улыбки некоторые части моего тела подняли настоящий бунт, подстрекая меня броситься ему на шею.
— Мы пойдем в какое-нибудь тихое местечко, где можно будет спокойно поговорить о вашем творчестве. Сразу видно, что вы интересная писательница, уникальная.
— Прошу прощения, вы что, дурой меня считаете? — Похоже, мужчины полагают, что грудастость обратно пропорциональна силе ума.
Смешинки заплясали в его глазах.
— Неудачно выразился, да? Но я ведь прав, верно?
— Каждому писателю хочется думать, что он интересен и уникален. Но это не означает, что так оно и есть.
Мне не хотелось думать о том, что Себастьян отвоевал у меня сегодняшнюю премию Ф.Т. Барнума. Интересно, стал бы великий шоумен отвергать потенциального спонсора?
— А вы ведь так и не представились, — пробормотала я с таким видом, будто бы и впрямь была приличной девушкой.
Потрясающий мужчина взял меня под локоток и вывел из толпы. Он повел меня по мраморному холлу через обшитый деревом вестибюль и, только когда мы оказались вдали от шума вечеринки, произнес:
— Я Освальдо Кракатоа.
Его имя звучало откровенно абсурдно. И мне страшно хотелось спросить, не обманывает ли он меня.
— А я — Милагро Де Лос Сантос.
Судя по выражению его лица, я победила в конкурсе на самое дурацкое имя.
— Чудо святых?
— Это грустная история. Когда-нибудь, во время очередного приступа жалости к себе, я ее вам расскажу. Можете звать меня Мил.
— Хорошо, Мил.
Мы вышли на улицу. На город опустился туман, и влажный морской воздух казался освежающим после переполненного людьми и ароматами зала. Мне нужно было решить, что делать дальше — поговорить с этим красавчиком; найти своих друзей и устроить плакательно-лакательные посиделки; или же отправиться домой и пролить море слез из-за того, что визитные карточки до сих пор лежат в сумочке, а Себастьян окончательно меня измучил.
Возле нас остановился лимузин. Появившийся из него шофер открыл пассажирскую дверь. Интересно, кем может быть этот мерзавец? Конечно, любой продавец наркоты или даже бывший студент, гуляющий на выпускном вечере, может взять такую машину напрокат, но особенно позабавили меня расставленные там маленькие бутылочки с алкоголем.
— Я остановился в отеле «Крофт», — сказал Освальдо. — Мы можем поговорить в тамошнем баре.
В «Крофте» мне нравился зал «Секвойя». Там стояли серебряные чаши с солеными орешками кешью и работали ненавязчивые официантки, с которыми можно было часами потягивать один-единственный стоящий безумных денег коктейль и одновременно слушать, как пианист играет Гершвина. Этот отель был одним из старейших в городе, и я всегда с удовольствием представляла себе страстные свидания, встречи взяточников со взяткодателями и банкеты, которые там проходили.
— Я не… — начала было я, но вдруг из дома Кэтлин выскочил Себастьян. С оскорбленным видом он направился ко мне. — Ну конечно, поехали. Быстрее! — выдохнула я.
Освальдо подал знак водителю лимузина.
— Добрый вечер, доктор, — приветствовал его тот.
Доктор? Возможно, это ученая степень. Хотя лично мне кажется, что обращение «доктор» может относиться только к тому, кому дано право выписывать диковинные лекарственные препараты. Я скользнула на заднее сиденье лимузина, и водитель захлопнул дверцу. Себастьян так торопился ко мне, что даже оступился на бордюре и упал. Сквозь тонированное стекло я увидела, как он поморщился — скорее от ярости, чем от боли. Что же все-таки с ним происходит? Он ведь должен был обрадоваться, что я ушла.
Мой спутник нагнулся к водительскому сиденью и попросил:
— В «Крофт», пожалуйста.
Мне понравилось, что он сказал шоферу «пожалуйста». Обратив ко мне свой светлый взгляд, Освальдо спросил:
— Вы коллега господина Беккетт-Уизерспуна?
В принципе, я была его коллегой. Ну то есть однокашницей.
— Я была его коллегой, но у нас разные взгляды на искусство.
Когда мое внимание целиком поглотило его красивое колено, обтянутое тканью допотопных брюк, Освальдо вновь обратился ко мне:
— Расскажите о своем творчестве.
Почему я никогда раньше не обращала внимания на мужские колени? Просто невероятно, насколько быстро общество красивого колена может избавить от мучительных воспоминаний о встрече с Себастьяном.
— Хм, — авторитетно заявила я. — А почему бы вам не рассказать мне, чем занимаетесь вы?
Мне нужно было знать, чем он занимается, чтобы решить — поведать ему о романе и рассказах или нет.
— Всем понемногу, — ответил он. — Работаю с документами, читаю некоторые вещи, рассылаю их нужным людям.
Так он агент, редактор или почтальон?
— Какие жанры вы предпочитаете?
— Художественную и научно-популярную литературу, книги по теологии и философии, — сказал Освальдо. — Прозу, поэзию.
Ясно, читаем все — от Корана до похабных стишков. Интересно, а назад меня отвезут? Впрочем, все равно. В любом случае возле «Крофта» можно поймать такси или сесть на автобус.
— Простите мое любопытство, — поинтересовался он, — а насколько хорошо вы знаете Беккетт- Уизерспуна?
Совершенно очевидно — это вопрос с подвохом.
— Насколько хорошо можно знать другого человека? Вот, например, насколько хорошо знаете его вы?
— Ох, — вздохнул Освальдо, — я знаю только о его репутации.
— Так вы и в самом деле доктор? — По правде говоря, я так не думала. Для врача он выглядел слишком беззаботным.
— Этому водителю нравится, когда его пассажиры чувствуют себя важными персонами, — объяснил Освальдо и добавил: — Я всегда мечтал стать ветеринаром.
Ага, а я — марсианской принцессой. Оставшееся время пути я продолжала поддерживать беседу о пустяках, что никак не защищало мое сознание от всплывавших в нем сцен сумасшедшего секса в лимузине.
Будучи малоразвитым существом, я полагала, что вылезти из лимузина у отеля «Крофт» — это круто. Один из швейцаров узнал меня и подмигнул, открыв передо мной тяжелую дверь из стекла и металла.
— Только один напиток, — пробормотала я, обращаясь к Освальдо. Мне необходимо было немного
