— Вот с этим как раз заминочка, — сказал Х. — Сегодня понедельник; в семь у меня, как вы знаете, бадминтон… если я опоздаю хоть на одно занятие, тренер будет очень недоволен.
— Черт побери, Х.! Контракт сами знаете на какую сумму, а вы — бадминтон.
— Понимаю вас, Вальдемар Эдуардович. Но контракт контрактом, а бадминтон бадминтоном; к тому же мне ехать на Теплый Стан, а троллейбусы в часы пик, знаете ли, переполнены. Да и зачем мне быть в офисине?
— Я хотел бы подстраховаться… иметь возможность связаться с вами, если мне вдруг понадобится экстренная консультация.
— Но для этого мне не нужно быть в офисине, — с облегчением сказал Х. — Ваша секретарша знает номер моего пейджера; обещаю, что прикреплю его к своим спортивным трусам. Едва заслышав сигнал, я как можно скорее отпрошусь с тренировки, приму душ, переоденусь и перезвоню вам из первого же телефона-автомата.
— Хорошо, — сказал Вальд. — Кажется, все у нас?
— Не совсем… Есть один деликатный вопрос.
— Да?
— Вы должны указать мне наследника.
— Чего?
— Я рад, что вы благоразумно приняли мой совет насчет фирмы в Неваде… но если с вами что-то случится по пути… Насколько мне известно, у вас нет близких родственников, однако половина суммы, которая должна упасть на счет сразу после заключения контракта, может пригодиться вашим коллегам… друзьям…
— Понял, — сказал Вальд. — Я назначаю моим наследником господина Франсиско Кампоамора, по прозвищу Сид.
— Воздухоплавателя, который вместе с вами? Подумайте, логично ли это — в случае, если…
— Я сказал — Сид; а если он окажется не в состоянии принять наследство, то деньги достанутся известному вам г-ну *ову… кстати, не забудьте ознакомить его с окончательным текстом контракта. Такой вариант устраивает?
— Вполне.
— Ну, тогда удачной вам тренировки.
— Спасибо, Вальдемар Эдуардович.
Вальд отключился. Сегодня понедельник, подумал он. На сегодня было назначено подписание контракта с «Цельным Бензином». Очевидно, мероприятие откладывалось. Полагалось бы сделать звонок вежливости Эскуратову.
— Теперь очередь негритянки, — сказал тем временем Сид. — «Возьми меня сверху», — говорит она. Ее губы зовут меня. Она раздвигает свои ноги…
Вальд набрал прямой Эскуратова.
— …а светленькая вставляет мой член…
— Да.
— Борис, привет. Это Вальдемар.
— Ну, здравствуй, дорогой, — послышался уверенный в себе, номенклатурного тембра голос, за прошлую неделю успевший набить Вальду оскомину, а сейчас вдруг ставший неожиданно желанным. — Слыхал, слыхал о твоих подвигах… Значит, летим?
— Летим, Борис… еще как летим.
— Как же это ты, а?
— Сам не пойму. Переработал, наверно.
— И ведущего спеца снял с проекта. Не очень-то выглядит, а? После всего…
— С меня.
— Это уж не сомневайся.
— Но ты держишься?
— Твоими молитвами.
— Значит, держишься.
— Допустим…
— Обрати внимание, — сказал Вальд, — на шаре, на котором я лечу, написано не только «ВИП- Системы».
— Хм.
— Еще написано «Цельный Бензин».
— Предлагаешь радоваться?
— Пока нет… но вот если, к примеру, в ближайшие дни твои телефоны начнет обрывать неудовлетворенная клиентура…
— Не такой у меня бизнес.
— Как сказать, как сказать…
— Хм.
— А в воздушном океане, кстати, холодно. Ветра носят взад-вперед… ежечасно рискуешь жизнью…
— Вальдемар… конечно, обсудим, об чем разговор…
— Еще одно, Борис. Давай отменим к черту все увеселения; один мой полет достаточно нас прославит.
— Ты в своем уме, Вальдемар? Я и так еле отбиваюсь от халявщиков… а если мероприятие вообще отменить…
— Да пошли они все.
— Не знаю, не знаю…
— Подпишите по-скромному — и вперед.
— А когда спец? Партнер твой что-то менжуется…
— Спец, спец… Все вместе прибудем.
— Вот прибудете — тогда и подпишем.
— Какой же ты осторожный, Борис.
— Какой есть.
— Ладно, бывай. А то у меня уже сотовый дохнет.
— Бывай. Попутного ветра тебе.
Вальд выключил телефон и вслушался в окружающее. Ровно гудела нагревательная установка. Ровно трещал загадочный вертолет. В Трубе было тихо. Вальд посмотрел на часы. Начало пятого. Время тянулось страшно долго. Еще утром он этого не замечал. Помолиться, что ли… пока не прилетели журналистки?
Он с час промаялся. Молитва не проходила сквозь душу, звучала по-дурацки; он вымучивал ее, как второгодник у доски вымучивает надоевшее, бессмысленное стихотворение. Он понял, что толку от такой молитвы не будет. Это наказание за грешные забавы, подумал он.
— Эй, Сид, — сказал он в Трубу.
— Да?
— Я думал, я тот еще онанист, но смотрю, ты в этом деле меня здорово переплюнул.
— Это естественно. Лучшие онанисты — профессиональные воздухоплаватели.
— Но разве рукоблудие — это не грех?
— Не смеши. Ни один грех священники не отпускают так охотно. Тоже мне, нашелся моралист…
— Не моралист я. Просто беспокоюсь, как бы все наши молитвы не пошли прахом.
— Прощение и благодать вовсе не одно и то же.
— Поверю тебе, — вздохнул Вальд, — все равно у меня нет другого выхода… Так все твои сексуальные приключения — всего лишь фантазии онаниста?
— Не все. Например, в 1993 году…
Сид сделал небольшую паузу — видимо, сел поудобнее, желая поведать о любовном эпизоде, — но в это время наконец застрекотал маленький вертолет.
— Извини, Сид, — сказал Вальд. — Придется отложить твой рассказ; сейчас, может, заработаем
