глотнув и сам оттуда же, сбрызнул изо рта ее лицо, а после, подумав, вылил остаток воды ей прямо на голову.
— Ну? — вопросил грозно. — Пришла в себя?
— Не могу, — шептали губы Марины.
— Смотри, — сказал князь, — сейчас отхлещу по щекам, как истеричку… а рука у меня тяжела.
— Не надо… по щекам… — испугалась Марина, — я сейчас… сейчас…
Князь посмотрел — ничего страшного вроде… успокоился, вернулся обратно за стол, надел мантию и сел в свое кресло. Покряхтев с досадой и как бы по-стариковски (что никак не соответствовало ни возрасту его, ни обнаруженной физической кондиции), выдвинул из стола ящик и достал оттуда курительные принадлежности — серебряную зажигалку, пепельницу и непочатую пачку сигарет. Вскрыл пачку, буркнув себе под нос краткое злое ругательство. Типа, с таким трудом бросил было курить… и — на тебе, прямо-таки вынуждают.
Марина похлюпала носом, из набитой книгами сумки достала платок, пару раз крепко высморкалась, игнорируя политес напрочь, затем убрала платок и достала на сей раз пудреницу с зеркальцем. Посмотревшись в зеркальце, она лишь тихо вздохнула и постаралась вжаться в кресло подальше, одновременно полуотворачиваясь от стола, опуская очи долу и тщетно пытаясь привести в порядок растрепанные волосы.
— Но, ваше сиятельство, — воскликнула она неожиданно сама для себя, внезапно осознав происшедшее, — вы, значит, можете ходить? Я думала, вы…
Она замялась, осознав вслед за тем и деликатность вопроса.
— …инвалид? — подсказал князь.
— Вы пользовались коляской…
— Бывает, — буркнул князь, дымя сигаретой, и потребовал: — Теперь рассказывай.
Марина опять вжалась в кресло.
— У меня есть Господин, — глухо сказала она.
— Я полагал,
— Вы, ваше сиятельство… конечно, вы мой повелитель, — заговорила Марина, с трудом собирая свой политес так, как если бы он был рисом, рассыпанным по полу. — Я в другом смысле… вы можете это понять, ваше сиятельство: Царство вовне меня еще предстоит создать, а Царство во мне было от рождения… и Господин мой наместник Отца моего на земле. Я не могу без Господина. Вдобавок вы сообщаете мне об Испании именно сейчас… когда Он в беде… когда Ему, может быть, вот-вот отрубят…
Она не сумела выговорить «пальцы», опять заплакала, на сей раз тоненько и безнадежно, оставив князя на несколько секунд в горестном размышлении — человеческое и тем более мужское тело имеет ведь много чего, чтобы отрубить. Со вздохом князь затушил сигарету, нажал на кнопку селектора и распорядился не беспокоить его, видно, от волнения позабыв, что перед визитом Марины он уже дал своему аппарату именно такое распоряжение.
— Что отрубят-то? — спросил князь.
— Пальцы, — простонала Марина.
Князь хмыкнул.
— Я-то думал…
— Не смейтесь, ваше сиятельство, — жалобно попросила Марина, — мне так тяжело… Потому-то я сегодня такая необычная, как вы изволили заметить… именно из-за этого! Ваше сиятельство, — произнесла она совсем другим тоном, осененная неожиданной мыслью, — а вы не могли бы Его спасти?
— Чего? — только и вымолвил князь.
— Ваше сиятельство, — зачастила Марина, — конечно, я не вправе не то что просить, но даже предполагать, что вы могли бы чем-то помочь… но у меня просто нет другого выхода… и как я сразу не догадалась! я должна была, я сразу должна была обратиться к вам! Все, все видит Дева Мария, — она быстро перекрестилась и, коснувшись напоследок своих пальцев губами, послала воздушный поцелуй на небеса, — не случайно я к вам попала в тот самый час, когда Господину моему требуется помощь! Вы могущественны; вы всесильны, ваше сиятельство… что вам стоит! Вы бы тем самым облагодетельствовали меня…
— Мария, — суховато сказал князь, — не увлекайся; такими делами Орден не занимается.
— Ваше сиятельство, — сказала Марина, взирая на князя со страхом, вновь охватывающим ее, — молю вас, не лишайте меня надежды! Ведь вы сами сказали: состояние моей души небезразлично для вас. Состояние моей души, скажу я вам, сейчас хуже некуда… и поверьте, если б я только могла, я еще утром связалась бы с вами! Тем не менее, я сделала все возможное, чтобы успокоиться и внимать вам как подобает; но когда вы заговорили о моем отъезде, в то время как… как…
Она сглотнула и на секунду прервалась.
— …как же я смогу! какой же Дух Живой выдержит в этом теле, пока мой Господин в их руках… пока с Ним могут сделать все что угодно, не только пальцы отрубить; ведь это слуги Зверя… деграгомы, протогоминоиды…
— Мария, — сказал князь изумленно, — ты меня шантажируешь? Ведаешь ли ты, что творишь? И так будет всякий раз, когда твоему Господину, — он произнес это слово чуть ли не издевательски, — станет туго? Право, дева… ты сошла с ума.
— Как только вы можете говорить такое, ваше сиятельство, — тоскливо вымолвила Марина. — Вы сами торжественно обещали мне еще там, на испытании, что не заставите меня предавать моих близких… а ехать куда-то в Испанию, забыв о Господине — большего предательства я для себя и помыслить не могу…
Князь мрачно молчал.
— Может, вы думаете, что Господин мой того не заслуживает? — сделала Марина еще заход, однако надеясь на успех все меньше и меньше. — Да уж, судя по тону, каким вы помянули Его, то самое вы и думаете… но это не так: может, и вам Он когда-нибудь сослужит пользу! Он не простой человек… Он начальник в серьезной фирме… недавно у них был большой коммерческий успех, вот на Него и наехали. — Марина говорила уже как бы по инерции, и голос ее звучал все более горестно и тускло. — Да вы, может, и сами слышали — «ВИП-Системы»; наверно уж, слышали… кто только не слышал!.. А насчет того, что Он всякий раз будет попадать в беду…
— Постой, — перебил ее князь, хмуря брови, — ты сказала «ВИП-Системы»? Воздушный шар?
— Да, да, — обрадованно закивала Марина, — только на шаре летел г-н Пше… Пши… извините, все время забываю фамилию… в общем, директор, а мой Господин — главный инженер; но в данный момент они оба должны быть там, на этой гнусной разборке по Успено-Рублевскому шоссе… если, конечно, пальцы Господина еще целы…
Она опять моментом перекрестилась.
— Удивительно, — медленно произнес его сиятельство и покачал головой.
— А что, — вкрадчиво осведомилась Марина, видя явную перемену в настроении князя, — вы… вы передумали, да? Согласитесь помочь… а, ваше сиятельство?
— С одним условием, — быстро сказал князь. — Я постараюсь… но я не волшебник. Если у меня не получится…
— У вас получится, получится!
— Не перебивай… Говорю, если не получится, ты придешь в себя независимо даже от пальцев Господина. Кстати, как его зовут?
— Филипп, — угодливо сообщила Марина, — Филипп Эдуардович *ов. Я обещаю вам! я не могу не страдать, если с Ним что-нибудь случится, но хоть совесть будет чиста, что все возможности были испробованы.
— И еще… если получится… ты здесь не при чем.
— Само собой.
Князь пристально посмотрел на нее, как бы пытаясь понять, не скрывается ли здесь подвоха, и Марина приняла настолько благонравный вид, насколько только могла с учетом всей ее огромной жизненной практики.
