— Может, мне лучше уехать домой?
— Нет, — сказал он испуганно, — только не это.
— Но я могу повредить твоей репутации, — важно сказала она.
Он расхохотался.
— Репутации, говоришь?
Она похлопала глазами.
— Я сказала глупость?
— Ты сказала прелестную глупость.
— Я буду таиться, — пообещала она. — На звонки не буду отвечать. А если ты кого-нибудь должен будешь пригласить домой, я или спрячусь, или уйду на это время, как скажешь. А выходя на лестничную клетку, я буду смотреть в глазок.
— Хорошо, мы обсудим детали.
— Ты хочешь, как было третьего дня?
— А как было третьего дня?
— В попку.
— А-а… Сейчас нет.
— Будем спать?
— Нет еще. Я хочу Царевну.
— Тогда разворачивайся.
— Это еще зачем?
— А я тоже хочу кое-чего.
— Чего, чего ты хочешь?
— Не скажу.
— Да я уже и сам догадался. Ты хочешь мой пупок, верно?
— Не совсем.
— Как, — огорчился он, — пупок не сойдет?
— Твой пупок прекрасен, — сказала она. — Но он не сойдет.
— Тогда, может быть…
Она залепила ему рот поцелуем.
Дни потянулись рутинно… Второе письмо, кажется, подействовало — во всяком случае, Отец понемногу начинал говорить. Началось то, что предсказывал адвокат — ходатайства, назначения, заключения… Она еще ни разу не повидала Отца, но уже начала ориентироваться в этой бумажной круговерти, с каждым днем все больше удивляясь тому, какой дурочкой была всего лишь пару недель назад… потом три недели… потом пять…
В коридорах правоохранительной системы она познакомилась с приятелем Корнея Петровича. Потом — еще с одним приятелем. Потом еще с одним и с его женой… Кто-то зашел вечером в гости; потом поехали на шашлыки, большой толпой, на микроавтобусе… Процесс пошел, и ей уже не требовалось прятаться — вначале от тех, с кем он ее знакомил… а потом и вообще ни от кого…
— Тебе нужно получить аттестат, — сказал как-то раз Корней Петрович за обедом. — Что ты вообще думаешь делать дальше?
— Не знаю, — растерялась Марина. Она не была готова к такому разговору. — Я думаю, это зависит от… ясно от чего…
— Но ты согласна, что аттестат необходим?
— Наверно…
Школа стала далекой для нее за прошедшее время. Как это? Возвращаться? Зубрить темы, сдавать экзамены? Встречаться со своими подругами и учителями? Они, верно, ненавидят ее… Она же теперь не сдаст ни одного экзамена. Но адвокат прав — когда-то все это кончится. Что она будет делать дальше?
— Твой аттестат лежит в районо, — сказал Корней. — Тебе нужно пойти, получить его и расписаться.
Она не поверила своим ушам.
— Настоящий аттестат? Без экзаменов?
— Ну, там выставлены среднегодовые оценки…
— Правда? Как это тебе удалось?
Он хмыкнул.
— Это было несложно. В школе тебя боятся. Ты для них как прокаженная. Им гораздо проще от тебя отделаться таким образом…
Она снова смотрела на него, как на волшебника.
— Ну, встретился кое с кем из этого районо, — нехотя добавил он, — посоветовались с вашей директоршей… Слушай, это неинтересно.
— Ты большой человек, — сказала она уважительно.
— Да? Это хорошо. Так что ты будешь делать?
Он оторвался от супа и поднял взгляд на нее. Ей стало стыдно, она поежилась. Конечно. Рано или поздно такой разговор должен был произойти.
— Работу надо искать, — сказала она неуверенно. — Тем более, если аттестат… Ты не думай, я не… у меня есть понятия о приличиях… Вообще, это… пора и честь знать… я просто засиделась у тебя на шее…
— Хочешь уехать, да?
Она не знала, что сказать.
— Хочешь, спрашиваю, уехать?
— Нет, — сказала она наконец. — Если честно, то нет, не хочу. Но при чем здесь мои желания…
— Суп вкусный, — сказал он. — Что у нас еще?
— Бефстроганов…
Она засуетилась, меняя блюда.
— Значит, так, — сказал он, когда бефстроганов задымился на столе и она снова села напротив. — Вопрос о твоем местопребывании больше обсуждению не подлежит, то есть можешь считать, что желание твое удовлетворяется. Работать ты не пойдешь по двум причинам: во-первых, потому что я не хочу, а во- вторых, потому что ты ничего не умеешь.
Он подумал и добавил:
— Ну, не совсем ничего… кое-что у тебя получается…
Она осмелела.
— Суп, ты имеешь в виду?
Он попробовал бефстроганов.
— Не только суп. Бефстроганов тоже вполне…
— Ага.
— А задал я свой вопрос потому, что если ты, например, захочешь учиться дальше…
— Ага.
— …то надо бы это обсудить.
— Учиться, — произнесла она, осмысливая это слово. До сих пор — до известного дня — учеба была ее обязательным делом; они с Отцом еще не думали, что будет потом. Идти в старшие классы? в техникум? Может ли она без Отца принимать такие решения? Придется, видно… а на худой конец, Отец не одобрит — можно будет переиначить… уйти… Да еще неизвестно, что скажет Корней…
— А ты разрешишь мне учиться? — спросила она у Корнея, удовлетворенно поедающего бефстроганов и время от времени с любопытством поглядывающего на нее.
Он ухмыльнулся.
— А как ты думаешь?
— Думаю, разрешишь.
— Уж конечно, — проворчал он, — это святое… вот только не хотел бы я, чтобы по вечерам…
— Вечерами мы должны быть вместе.
