О, этот вьюноша летучий!

ДЕД (стучит на Розу кулаком и сверкает очами, ласково кричит Сонечке в ухо).

Чудодейственный орех авокадо!

Мусик и Тусик в это время у телевизора смотрят телеспектакль из жизни революционеров. Звук деликатно приглушен, но тем не менее иногда доносятся патетические вопли типа «На смерть пойдем за ленинскую правду!».

Дед Арон в такие моменты стучит кулаком на Мусика и Тусика, и те вздрагивают спинами.

Между тем глава семьи Додик, не прекращая жевать, выпивать и бросать реплики семейству и новой «родственнице» Ольге Хлебниковой, не прекращает в то же время и говорить по телефону; голова набок, трубка зажата между плечом и щекой.

ДОДИК (в трубку).

…главное у человека здоровье. Так? А для здоровья нужна диэта. Так? Не забывай о диэте. Я не забываю о диэте. (Прикрыв трубку ладонью, громко, к членам семьи.) Кушайте, кушайте, все кушайте, я тоже кушаю, Оленька, почему вы не кушаете, Сенька, ухаживай за гостьей! Дед, помолчи! (Снова в трубку.) Диэта, у меня здесь. Да, здесь. Да, и Сенька сидит на диэте. Молоко, это хорошо. Коньяк не пьешь? Почему коньяк не пьешь? Можешь по буквам? Эл-и-эм-о… Лимонов нету?.. Тогда не надо пить коньяк…

Ольга сидела рядом с Семеном. Вначале она с интересом за всем наблюдала, ела с аппетитом и даже выпила с Сеней «водочки для обводочки», потом ее стал смущать телефонный разговор Додика. Сеня шепнул ей что-то, но она не расслышала, хотя он приблизил свои губы довольно близко к ее уху. Он еще больше приблизил губы к ее уху. Опять ничего не слышно, кроме жаркого невразумительного шепота. Оля отшатнулась.

Дед Арон сурово глянул в сторону Сеньки и стукнул пальцем по столу. Сеня тогда сказал громко:

– Слышите, Додик шифром говорит с Нью-Йорком.

ОЛЬГА (изумленно).

С Нью-Йорком?

Додик делает ей жест, дескать подождите, есть новости и для вас.

СЕНЯ.

Они с дядей Шурой Соловейко могут своим шифром чесать по любому вопросу…

ОЛЬГА

Пусть спросит об Олеге.

Додик кивает ей, дескать, спрашиваю или уже спросил, и заканчивает свой разговор словами:

– …В любой рецепт ты можешь взять как соль, так и перец. Пока, Сашок! – Резко потирает руки, еще озаренный какой-то отдаленной улыбкой, потом смотрит на Ольгу: – Передал, что вы расписались с Сенькой, моя дорогая. Там очень рады и желают удачи. От Олега пока, к сожалению, ничего не слышно, моя дорогая. Куда-то парень заховался…

Раздается резкий звонок в прихожей. Одновременно вскакивают Мусик и Тусик.

– Ой, папка, на этот раз, наверное, участковый!

ДОДИК.

Тусик! Мусик! Стоп на месте! Я сам! (Выходит в прихожую.)

Ольга некоторое время сидит оцепеневшая, смотрит в одну точку, видимо, сообщение о том, что Олег в Нью-Йорке «куда-то заховался», слегка ее оглушило.

Сеня с беспокойством заглядывает ей в лицо, бормочет что-то несуразное, что, дескать, не волнуйтесь, найдем Олега, он возьмет это на себя, посмотрите на него, похож он на трепача, подвигает ей рюмочку и даже кладет ей руку на плечо, не обращая внимания на грозный палец деда Арона и оскорбленное в лучших чувствах лицо мамы Розы.

Ольга как бы очнулась, увидела на своем плече руку Сени, усмехнулась. Встала и поблагодарила за угощение.

ДЕД.

Куда же вы, Ольга? У нас найдется место для ночлега.

ОЛЬГА.

Спасибо. Я остановилась в «Днепре».

СЕНЯ (вскакивает).

Я вас провожу!

Она не отвечает и идет к выходу, а Сеня от переизбытка чувств даже испарину со лба вытирает.

Додик Басицкий, положив скрещенные руки на поясницу, смотрел в «глазок» на входной двери.

В «глазке» определялся участковый уполномоченный капитан Капитонов и с ним незнакомый Додику штатский.

– Кто там? – спросил Додик.

– Свои, Ароныч! Открой! – попросил капитан.

ДОДИК.

Вас вижу, товарищ капитан и уважаю вашу форму, а вот пальтецо, что с вами, мне ничего не говорит.

УЧАСТКОВЫЙ.

Да свой это, Ароныч. Совсем свой.

ДОДИК.

Ручаетесь, товарищ капитан?

УЧАСТКОВЫЙ.

Да что ты, Ароныч, как не родной.

ДОДИК.

Хорошо, пускаю вас обоих, но учтите, я огражден положением Конституции о неприкосновенности жилищ.

Открывает дверь и впускает участкового и сыскного.

В это время в прихожей появляются Ольга и Сеня. Набрасывают пальто и выходят на лестницу. Участковый зорко смотрит вслед Ольге.

– А это что за кадр с Семеном?

ДОДИК.

Не кадр, товарищ капитан, а законная невеста прославленного спортсмена.

УЧАСТКОВЫЙ.

Неужто из ваших? Что-то не похожа.

ДОДИК.

Из наших, товарищ капитан, из советских людей. Ну, джентльмены (довольно нагло обнимает за талию сыскного), наверное, вас интересуют накладные на копченую селедку? Пройдемте в мой кабинет.

Ольга и Сеня стояли на обочине тротуара и ловили такси. Она спросила:

– Чего они хотят от Давида Ароновича?

СЕНЯ.

Презренного металла. Шантажируют. Сейчас Додик их забашляет и порядок. Такси! Такси!

Он бросился в сумерки и тут же вернулся с машиной. Открыл дверцу для Ольги. Смотрел на нее с явной робостью, с мальчишеским восхищением.

Она усмехалась как бы в роли «львицы», но видно было, что и сама слегка трусит. Тем не менее сказала резким тоном из глубины машины:

– Ну что же вы? Садитесь!

Сеня тут же плюхнулся с ней рядом.

Последнюю сцену можно начать по-разному. Можно и передать эротические восторги Сени и Ольги, а можно и в традициях 40-х годов показать их, что называется, «APRES», лежащими на гостиничной постели.