речи, ни свободы движений. Она прошла через кухню, приблизилась к Вике-Силуэту и подставила ему свою щеку. Вика пригнулся, поцеловал Марию в щеку, обнял ее за плечи и повернул к своему гостю.
– Знакомься, капитан. Это моя мамаша.
– Не… неве… невероятно, – еле ворочая языком, пробормотал Ермаков.
Вика и Мария смеялись.
– Что, капитан, не веришь? Я и сам иногда не верю, когда ее вижу на улице, что это моя мама. А ребята недавно спрашивают – ты где это, Силуэт, такую клёвую чувиху подклеил?
– А мы, Вика, с капитаном уже знакомы, – говорила Мария, быстрыми легкими движениями наводя на столе порядок. – Мы с ним вчера имели счастье познакомиться, – быстрый лукавый взгляд в сторону Ермакова. – Он меня, как ты выражаешься, «подклеил»…
Силуэт, смеясь, разливал водку. Ермаков, все еще столбенея, бормотал нечто несуразное:
– Уж что вы, Мария Афанасьевна… ведь вы были при исполнении служебных обязанностей… я не при исполнении… но я… но вы… не скрою я… Вика, ты не подумай… все четко…
Он поднял рюмку, посмотрел на спокойное и такое ему милое лицо Марии и сразу успокоился.
– Замечательное совпадение, – сказал он вполне нормальным тоном. – Просто исключительное. Знаете, друзья, у меня есть идея. Поехали на воду?
Гражина неслась на водных лыжах и хохотала от счастья. Буксировщиком был Прянников. Они описывали большой круг вокруг яхты-дракона, с которой кто-то махал им и что-то кричали.
В яхте пребывала развеселая компания – Ермаков со своими детьми и Мария с сыном.
Ермаков сидел на руле. Он восхищенно смотрел на Марию.
Она в ярком бикини и со спутанной гривой казалась в эти моменты просто юной девушкой. Иной раз она взглядывала на Ермакова, да так, что яхта сбивалась с курса. Капитан явно нравился медсестре Марии.
Серега работал со шкотами и тоже был очень доволен. Он был матросом на этой яхте, и все взрослые, включая даже самого знаменитого на перекрестке парня Силуэта, могли удостовериться, что он кое-что смыслит в яхтенном деле.
Светланка просто обмирала от счастья, боясь поднять глаза на свой идеал, на местного Грэга Блубери, который ничем не хуже, а может быть, даже и лучше оригинала.
Силуэт в плавках сидел, обхватив колени, на носу яхты. Он смотрел прямо на солнце, не щурясь, и если бы не огрызок сигары в углу рта, его лицо тоже бы казалось счастливым. Огрызок сигары, с которым он почему-то не расставался, придавал ему какое-то странное выражение. Иногда он замечал взгляды, которыми обменивались Мария и Ермаков, и тогда легкая тень птичкой скользила по его лицу, но тут же широко улыбался, скалился.
Вдруг он встал и протянул руку Светлане.
– Хочешь, поплаваем, сестренка?
Девочка – хоть в печку позови, пойдет за Викой – поднялась.
Они прыгнули с яхты в воду и поплыли к берегу, который поднимался над водой высоким красноватым песчаным откосом.
Мария, как будто отсутствие сына ее от чего-то слегка освободило, пересела поближе к Ермакову.
– А вы, Петя, давно занимаетесь парусами?
– Давно. Я мастер спорта по этому делу.
– Вот бы моего Вику увлекли. Вот бы он загорелся парусами! Он слишком выпивает, знаете ли, Петя, и вечно торчит в баре, с девчонками, в этом мотеле…
– Если вы мне разрешите, Маша, – проговорил Ермаков, – я бы с вами о Викторе по-серьезному поговорил. Ему с его характером нельзя шофером работать…
Лицо Марии потемнело и постарело сразу на пару десятков лет.
– Вы так считаете, Петя? Что ж…
– Не знаю, – проговорил Ермаков, – пока еще не могу его понять. Быть может, ему лучше бы у нас, в автоинспекции работать… у нас дисциплина и вообще для него интереснее… нет, я не то хочу сказать…
– Я очень за Виктора переживаю, – сказала Мария, – я иногда просто…
Она замолчала.
Яхта ровно скользила к берегу. Головы двух пловцов темнели в солнечном сиянии.
– Вы мне так нравитесь, Маша, – вдруг тихо сказал Ермаков, – я не могу даже сказать… вы…
– Я вижу, Петя, – сказала она, – не надо говорить…
…Яхта ткнулась носом в песок. Сергей ловко опустил парус и забросил швартовочный конец за корягу.
Над маленьким пляжем на обрыве стояли Вика и Светлана.
Ермаков спрыгнул в воду, протянул руку Марии.
Она тоже спрыгнула с борта яхты, подняла голову и вдруг закричала:
– Виктор, не смей! Вика, я тебе запрещаю!
В следующий момент Силуэт отделился от края обрыва. Он прыгнул вверх, сложился, крутанул сальто, потом толчком ног снова отделился уже от отвесного ската, вышел на боковое сальто, а затем там, где обрыв стал уже более пологим, сделал несколько кульбитов и точно остановился прямо на кромке воды.
– Сможешь так, капитан? – спросил он у Ермакова.
– Нет, не смогу, – признался тот. – И пробовать не буду.
– А ты, Мария Афанасьевна, не бойся, – говорил Силуэт, вытаскивая из «Дракона» свои джинсы, кеды и майку. – Для твоего сына такие прыжки – семечки. Слушай, капитан, – обратился он к Ермакову. – Позволь воспользоваться твоим мотоциклом. Мне срочно нужно в город.
– О’кей, Вика, – кивнул Ермаков, бросая ключи. – Значит, завтра на посту увидимся.
– Нет, – сказал вдруг Силуэт сухо, чуть ли не враждебно. – Хватит с меня ГАИ. Вполне достаточно на дружину погорбатил. Пора делом заниматься.
– Смотри, – сказал Ермаков.
– Смотрю, – сказал Силуэт.
Оба вдруг почувствовали, что многосмысленная недоговоренность возникла между ними. Ермаков еще попытался вернуть прежние простые отношения.
– Ребят моих подбрось до дома, Вика. Им надо заниматься.
Силуэт темновато улыбнулся.
– За дочку не боишься, капитан? Насчет Грэга Блубери?
– Вика, ты же взрослый человек, – спокойно сказал Ермаков и скрестил руки на груди.
– Ладно, не волнуйся. Пока, мамуля! Не перегревайся!
Силуэт, Светлана и Сергей побежали к сосновой роще, где был оставлен мотоцикл Ермакова. Через некоторое время оттуда донесся шум мотора. Вскоре он затих.
Ермаков и Мария остались одни на маленьком пляже.
– Посмотри, Олег, на том берегу две фигурки и лодка, – сказала Гражина. – Наверное, влюбленные, а?
– Не исключена возможность, – Прянников прокашлялся. – Да-да…
Ночь застала Ермакова и Марию все на том же маленьком пляже. Они лежали на раскатанном парусе, переводя дыхание. Все еще притрагиваясь друг к другу, все еще не в силах успокоиться.
– Боже мой, мне никогда так не было раньше, – проговорила Мария.
– И мне никогда, – сказал Петр.
– Почему же мы раньше-то не встретились, – с ниточкой горечи прошептала она.
– Но все-таки встретились ведь, – ободрил он ее.
Они счастливо засмеялись.
– Посмотри на том берегу огоньки какие-то в лесу, – сказала она.
– Этот шрам у тебя на животе, – притронулся пальцами к ее животу. – Что это?
