– Доктор Мейтленд, заведующая женским отделением. – Тут я наткнулся на кусты и чуть не упал. – Вас должен был встретить доктор Полфри – он ведает восточным и западным крыльями мужского отделения, но он сегодня работал только до полудня, а потом уехал в Уинтон. – Выждав, не скажу ли я что-нибудь, она добавила: – Вот там, впереди, наше главное здание.
Я поднял глаза. Неподалеку, на небольшом возвышении, смутно виднелись очертания чего-то похожего на замок – словно соты, наполненные светом, расплывавшимся в сыром мраке. Туман лишал этот свет яркости, и он казался призрачным и неверным. Пока мы шли к зданию, некоторые огоньки на моих глазах потухли, другие вспыхнули – созвездие мерцало и словно приплясывало.
Но вот аллея кончилась и перед нами вырос высокий фасад; Мейтленд направилась к каменному портику, освещенному висячей лампой в металлической сетке. С ключом в руке она остановилась на верхней ступеньке широкой гранитной лестницы и пояснила:
– Это южное крыло мужского отделения. Здесь вы и будете обитать.
Мы вошли в огромный, очень высокий вестибюль с полом, выложенным белыми и черными мраморными плитами; в глубине виднелась алебастровая статуя, а на стенах, в массивных золотых рамах, висели три гигантских пейзажа, писанных маслом. Две горки стиля «буль», окруженные зелеными с золотом парадными стульями, дополняли картину, поражавшую глаз своим вычурным великолепием.
– Надеюсь, вам здесь нравится. – Казалось, Мейтленд еле сдерживает усмешку. – Настоящий вход в Валгаллу, правда?
И, не дожидаясь ответа, она стала подниматься по широкой, устланной ковром лестнице на третий этаж. Здесь тем же ключом, который, как я теперь заметил, висел на тонкой стальной цепочке у ее пояса, она быстро и умело открыла передо мной дверь в отдельные покои, состоявшие из нескольких комнат.
– Вот мы и прибыли. Теперь самое неприятное вам известно. Спальня, гостиная и ванная. Все – в викторианско-готическом стиле.
Несмотря на ее холодную насмешку, я нашел, что комнаты, хоть и старомодно обставленные, были необычайно уютны. В гостиной, где на окнах уже были задернуты занавеси из синели, топился камин и яркое пламя бросало мягкий отсвет на медную решетку и красный пушистый ковер. Там стояли два кресла и софа; возле секретера, полочки которого были уставлены книгами в кожаных переплетах, – настольная лампа. В спальне виднелась удобная кровать красного дерева, а в ванной комнате – ванна из толстого белого фарфора. Горькое чувство овладело мной: меня так и подмывало сказать моей высокомерной спутнице, что по сравнению с «Глобусом» здешние апартаменты казались мне просто роскошными.
– Будете распаковывать вещи? – спросила Мейтленд, деликатно остановившись у двери. – Или, может быть, хотите, чтобы вам прежде подали ужин?
– Да, хорошо бы. Если это не слишком хлопотно.
Я сунул чемодан за софу и, пока Мейтленд звонила в колокольчик у камина и заказывала мне ужин, постарался рассмотреть ее. Она была очень некрасива, с красным, лоснящимся пятнистым лицом и тусклыми соломенными волосами, небрежно собранными сзади в узел. Зрение у нее было явно слабое, так как даже за синими стеклами очков веки казались красными и припухшими. И, словно нарочно – чтобы еще больше подчеркнуть свою непривлекательность, – она была на редкость безвкусно одета: под широким пальто виднелась фланелевая блузка в розовую полоску и мешковато сидевшая шерстяная юбка.
Через пять минут в комнату молча вошла горничная в черном форменном платье и белом накрахмаленном переднике, с подносом в руках. Она была низенькая и дородная – настоящая карлица, – с серым, невыразительным лицом, с мускулистыми икрами, обтянутыми черными чулками.
– Благодарю вас, Сара, – любезно сказала Ментленд. – Все выглядит очень аппетитно. Кстати, познакомьтесь: доктор Шеннон. Я уверена, что вы хорошо будете ухаживать за ним.
Горничная упорно смотрела на ковер, тупое лицо ее ничего не выражало. Внезапно она подпрыгнула, как заводная игрушка, и сделала реверанс. Потом, так и не произнеся ни слова, вышла.
Я проследил за ней взглядом, затем повернулся и вопросительно посмотрел на мою коллегу.
– Да, – небрежно кивнув, подтвердила мое подозрение Мейтленд. Со своей обычной, вызывающей, слегка насмешливой улыбкой она наблюдала, как я налил себе кофе и принялся за бутерброд.
– Живется здесь довольно неплохо. Мисс Индр, наша экономка, – очень толковая женщина. Кстати, я вовсе не собираюсь знакомить вас со всеми. Главным образом вы будете общаться с доктором Полфри: вам каждое утро предстоит завтракать с ним в восточном крыле мужского отделения. Затем у нас тут есть доктор Гудолл – наш шеф… Он живет слева от вашего подъезда, там, где красные ставни.
– А я не должен представиться ему сегодня же? – Я поднял на нее глаза.
– Я сообщу ему, что вы прибыли, – ответила Мейтленд.
– В чем же будут состоять мои обязанности?
– Вы должны утром и вечером делать обход. Замещать Полфри в его свободный день и меня – в мой. Дежурить в столовой. Время от времени выдавать лекарства в аптеке. А в остальном – быть полезным и приятным милой публике нашего маленького мирка. Словом, все очень просто. Насколько мне известно, вы ведете какую-то научную работу. У вас будет для нее сколько угодно времени. Вот вам ключ.
Из кармана пальто она вынула ключ – точно такой же, как у нее, – на тоненькой стальной цепочке.
– Вы скоро к нему привыкнете; Предупреждаю, что без него вы никуда не попадете в «Истершоузе». Так что не теряйте.
И Мейтленд без малейшей иронии вручила мне большой старинный ключ, блестевший, как серебряный, – так он был отполирован за годы постоянного употребления.
– Ну-с, кажется, теперь все. Иду к Герцогине. А то она что-то разбушевалась: придется сделать ей основательное внушение и дать героину.
После того как она ушла, я закончил ужин, который был совсем не похож на больничную еду и вполне соответствовал пышности обстановки. «Не отправиться ли мне в небольшую разведку с моим новым, незаменимым ключом?» – подумал я. Когда мы с Мейтленд поднимались по лестнице, я заметил, что на площадке каждого этажа есть дверь из красного дерева с выцветшей надписью наверху и толстыми стеклами, сквозь которые виднелся длинный слабо освещенный коридор, таинственно заканчивавшийся другой такой же дверью, а за ней – другой коридор.
