благодарение Будде, оставил лицо прикрытым, поэтому никто Масу не заподозрил, только сосед по шеренге покосился и слегка толкнул локтем в бок – но это, надо думать, вместо приветствия.
– Двадцать человек оцепляют поляну, – командовал Монах. – Держать карабины наготове, не зевать. Если кто-то из синоби попытается прорваться, класть на месте. Остальные со мной, в дом. Не толпиться, в затылок по двое!
В оцепление Маса не захотел, пристроился к тем, кто полезет в дом, но в первый ряд попасть не вышло, только в третий.
План штурма, видно, и в самом деле был разработан до мелочей.
Длинная сдвоенная колонна рысцой добежала до поляны, на краю которой темнело бревенчатое жилище дзёнина. Двадцатка оцепления заняла места по краю поляны, воткнула факелы.
Остальные, вытянувшись длинной темной змеей, двинулись вперед.
– Карабины на землю! – приказал командир, не сводя глаз с дома, хранящего зловещее безмолвие. – Обнажить кинжалы!
Он немного отстал от передних, остановился, словно в нерешительности.
Не хочет лезть на рожон, понял Маса. И правильно делает. Ракуда (который за свою геройскую смерть наверняка поднялся на следующую ступень в цикле перерождений) рассказывал, что в случае опасности дом господина Тамбы становится похож на ощетинившегося ежа – для этого нужно нажать какие-то секретные рычаги. Времени у обитателей дома было достаточно, так что «черных курток» ждет немало сюрпризов. Передернувшись, Маса вспомнил, как в ту ночь под ним наклонился пол и он ухнул в темноту.
Монах – человек осмотрительный, тут сильно вперед лезть ни к чему.
И сразу же, будто в подтверждение этой мысли, началось.
Не дойдя какого-нибудь шага до крыльца, один из двух передних вдруг исчез. Как сквозь землю провалился.
То есть, собственно безо всяких «как» – взял и провалился. Сто раз Маса проходил по этому месту, а понятия не имел, что внизу спрятана яма.
Раздался истошный вопль. «Черные куртки» сначала шарахнулись от зияющей дыры, потом сгрудились вокруг нее. Маса привстал на цыпочки, посмотрел через чье-то плечо вниз. Увидел пронзенное острыми кольями, еще дергающееся тело.
– Еле удержался, на самом краешке! – дрожащим голосом говорил уцелевший из первого ряда. – Амулет спас! Амулет богини Каннон!
Остальные угрюмо молчали.
– Построиться! – рявкнул командир.
Обходя страшную яму, из которой еще доносились стоны, стали подниматься на крыльцо. Обладатель чудесного амулета вытянул вперед руку с кинжалом, голову вжал в плечи. Миновал первую ступеньку, вторую, третью. Пугливо шагнул на террасу, и в тот же миг из толстого бруса, окаймлявшего навес, выпал изрядный кусок. Глухо шмякнул стоящего по темени – тот без крика рухнул лицом вниз. Из раскрывшейся ладони выскользнул амулет в крошечном парчовом мешочке.
Богиня Каннон хороша для женщин и для мирных занятий, подумал Маса. Для мужских дел лучше подходит амулет божества Фудо.
– Ну, что застыли? – крикнул Монах. – Вперед!
Бесстрашно взбежал на террасу, но дальше не сунулся, поманил рукой:
– Давай, давай! Не трусить!
– Кто трусит? – пробурчал здоровенный детина, протискиваясь вперед. Маса посторонился, давая храбрецу дорогу. – Ну-ка, пропустите!
Рванул входную дверь. Маса болезненно скривился, но ничего ужасного не произошло.
– Молодец, Сабуро, – похвалил смельчака командир. – А обувь снимать не нужно, не в гости пришел.
Открылся хорошо знакомый Масе коридор: три двери справа, три слева, в конце еще одна – за ней мостик в пустоту.
Увалень Сабуро топнул ногой по полу – опять ничего. Переступил через порог, остановился, почесал затылок.
– Куда сначала-то?
– Давай направо, – велел Монах, тоже входя в коридор. Следом, теснясь, полезли остальные.
Перед тем, как войти, Маса оглянулся – к крыльцу выстроился длинный хвост из «черных курток», в багровом свете факелов поблескивали обнаженные клинки. Змея, засунувшая голову в пасть тигра, подумал фандоринский вассал и передернулся. Конечно, он всей душой за тигра, но сам-то являет собой чешуйку на теле змеи…
– Пошел! – подтолкнул командир доблестного (а может, просто туповатого) Сабуро.
Тот открыл дверь первой комнаты справа, ступил внутрь. Вертя башкой, сделал шаг, другой. Когда его нога коснулась второго татами, в стене что-то звякнуло. Из коридора Масе было не видно, что там произошло, но Сабуро удивленно ойкнул, схватился руками за грудь и перегнулся пополам.
– Стрела, – прохрипел он, оборачиваясь.
В самом деле – из середины груди у него торчал металлический штырь.
Монах прицелился револьвером в стену, но стрелять не стал.
– Самострел, – пробормотал он. – Пружина под полом…
Сабуро кивнул, словно полностью удовлетворенный этим объяснением, по-детски всхлипнул и завалился на бок.
Перешагнув через умирающего, командир быстро простучал рукояткой стены, но ничего не обнаружил.
– Дальше! – крикнул он. – Эй, ты! Да-да, ты! Пошел!
Боец в капюшоне, на которого он показал, помедлил всего секунду и подошел к следующей двери. Из-под маски доносилось приглушенное бормотание.
– Доверяюсь будде Амида, доверяюсь будде Амида… – разобрал Маса священное заклинание тех, кто верит в Путь Чистой Земли.
Молитва была хорошая, в самый раз для грешной души, алкающей прощения и спасения. Поразительнее же всего то, что в комнате, куда предстояло войти последователю будды Амида, на стене висел свиток с изречением великого Синрана: «Даже хороший человек может возродиться в Чистой Земле, а уж дурной тем более». Какое удивительное совпадение! Может быть, свиток распознает своего и спасет?
Не спас.
Комнату молящийся пересек без приключений. Прочитал изречение, почтительно поклонился. Но тут Монах приказал:
– Сними свиток! Посмотри, не спрятано ли за ним какого-нибудь рычага!
Рычага за свитком не оказалось, но, шаря по стене рукой, бедняга оцарапал руку о невидимый гвоздь. Вскрикнул, лизнул языком кровоточащую ладонь, а минуту спустя уже корчился на полу – гвоздь оказался смазан ядом.
За третьей дверью была молельня. Ну-ка, чем угостит пришельцев она? Держась не слишком близко к Монаху (чтоб не вызвал), но и не слишком далеко (иначе ничего не увидишь), Маса вытянул шею.
– Ну, кто следующий? – позвал командир и, не дождавшись добровольцев, схватил за шиворот первого подвернувшегося, выпихнул вперед. – Смелей!
Весь дрожа, боец открыл дверь. Увидев алтарь с горящей свечкой, поклонился. Войти в обуви не
