А если совсем вниз, в подвал?
Маса перебежал к подъемному устройству, приоткрыл люк, из которого вылез всего пару минут назад.
Снизу доносился топот, шум голосов – враги уже шуровали в подземелье.
Это означало, что скоро они доберутся и до чердака.
Всё кончено. Спасти господина невозможно.
Что ж, тогда долг вассала – умереть вместе с ним. Но сначала оказать господину последнюю услугу: помочь ему уйти из жизни с достоинством. В безвыходной ситуации, когда ты со всех сторон окружен врагами, единственное, что остается – лишить врагов удовольствия видеть твои предсмертные муки. Пусть им достанется лишь равнодушный труп, и твое мертвое лицо будет взирать на них с превосходством и презрением.
Какой способ предложить господину? Будь он японцем, всё было бы ясно. Кинжал у него есть, времени для приличного
Но гайдзины не делают
Значит, так тому и быть.
Не теряя времени, Маса подошел к дзёнину, который шептался о чем-то со своей дочерью, одновременно занимаясь каким-то непонятным делом: вставлял одна в другую бамбуковые палки.
Вежливо извинившись за то, что прерывает семейный разговор, Маса сказал:
– Сэнсэй, господину пора уходить из жизни, я хочу ему помочь. Мне говорили, что христианская религия почему-то запрещает самоубийство. Прошу вас перевести господину, что я почту за честь прострелить ему сердце или висок, это уж как он пожелает.
Тут к ним приблизился и сам господин. Помахал револьвером, проговорил что-то. Лицо у господина было мрачное, решительное. Должно быть, ему пришла в голову та же идея.
– Объясни ему, что открывать огонь не нужно, – скороговоркой сказал дочери Тамба по-японски. – У него только семь патронов. Даже если он ни разу не промахнется и застрелит семь «черных курток», это ничего не изменит. Они испугаются, прекратят обыск и подожгут дом. До сих пор они этого не сделали, потому что хотят предъявить Дону мой труп и надеются найти какие-нибудь тайники. Но если сильно испугаются – подожгут. Скажи, что я попросил тебя перевести, потому что мой английский слишком медленный. Отведи его в сторону, отвлеки. Мне нужна еще минута. Потом действуй по уговору.
По какому такому уговору? На что Тамбе нужна минута?
Пока Мидори-сан переводила его слова господину, Маса не спускал глаз с дзёнина. Тот кончил возиться с бамбуковыми палками, стал просовывать их в узкий чехольчик, к которому был прикреплен большой кусок черной ткани.
Что за диковинное приспособление?
Флаг, это флаг! – вдруг догадался Маса, и всё ему стало ясно.
Глава синоби хочет уйти из жизни красиво, с развернутым знаменем своего клана. Для этого и тянет время.
– Это знамя Момоти? – шепотом спросил Маса у стоявшего рядом Тансина.
Тот помотал головой.
– А что же?
Невежа оставил вопрос без ответа.
Тамба поднял ткань с вставленными в нее бамбуковыми стержнями, накинул на плечи, пристегнул, и стало видно, что никакой это не флаг, а подобие широкого плаща.
Затем дзёнин молча протянул руку, и Тансин вложил в нее обнаженный меч.
– Прощай, – сказал сэнсэй.
Синоби ответил словом, которое Маса этой ночью один раз уже слышал:
–
Тогда Тамба вышел на середину чердака, потянул шнурок на вороте, и странный плащ сложился, вплотную обхватил его тело.
– Что сэнсэй намерен делать? – спросил Тансина Маса.
– Смотри вниз, – буркнул тот и, опустившись на четвереньки, прижался лицом к полу.
Пришлось последовать его примеру.
В полу, оказывается, были проделаны смотровые щели, сквозь которые просматривались и коридор, и все комнаты.
Повсюду сновали «черные куртки», а посреди коридора блестел башкой Монах.
– Не нашли? – орал он, нагнувшись к дыре в полу. – Простучать каждый
Оторвав голову от щели, Маса взглянул на Тамбу – и вовремя.
Дзёнин нажал ногой какой-то рычаг, откинулся еще один люк, расположенный над коридором. Прямой, как копье, старик спрыгнул вниз.
Маса опять ткнулся носом в пол, чтоб ничего не пропустить.
Ах, какое это было зрелище!
Дзёнин приземлился между Монахом и двумя «черными куртками». Те-то лишь разинули рты, а бритоголовый ловкач шарахнулся в сторону, рванул из-за пояса револьвер. Только куда ему было против Тамбы. Короткий взмах меча, и по полу покатился сверкающий колобок, из перерубленной шеи ударила струя крови. Не оборачиваясь, старый синоби выкинул назад левую руку, слегка коснулся носа одного из бойцов, и тот деревянно, не сгибаясь, грохнулся на пол. Второй присел на корточки, закрыл голову руками, и Тамба его не тронул.
Чуть наклонился и сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей, разгоняясь, побежал к распахнутой двери, за которой была пропасть. За ним с криком ринулась целая гурьба преследователей.
Маса пришел в восхищение. Как придумано! Дать последний бой на мостике, над бездной. Во- первых, никто не нападет сзади, а во-вторых, до чего красиво! Опять же ружей у «черных курток» нет, оставлены снаружи. Ох, и покрошит их старый Тамба напоследок!
Рядом раздался шорох. Это вскочил Тансин, бросился к оконцу. Хочет видеть последний бой своего господина, сообразил Маса и со всех ног кинулся следом.
Через решетку мостик был виден, как на ладони. Выглянула луна, и деревянный настил засеребрился над черной бездной.
Вот дзёнин стремительно выбежал на серебряную дорожку, полы его плаща растопырились, будто перепончатые крылья летучей мыши. С разбега, мощно оттолкнувшись ногой, Тамба прыгнул в пропасть.
А как же последний бой – чуть не вскричал Маса. Сначала зарубил бы десяток-другой врагов, а потом можно и камнем с обрыва.
Но Тамба не упал камнем!
Столпившиеся на мостике «черные куртки» взвыли от ужаса, да и у Масы на лбу выступили капельки холодного пота. И было от чего…
Глава клана Момоти превратился в птицу!
Огромный черный ястреб парил над долиной, рассекая лунный свет и медленно снижаясь.
В чувство Масу привел хлопок по плечу.
– Теперь нужно быстро, – сказал Тансин. – Пока не опомнились.
Мидори-сан и господин, оказывается, уже лезли через люк на крышу. Нужно было догонять.
Под ногами заскрипела черепица, в лицо дунул свежий ветер. Маса обернулся к пропасти, чтобы еще
