Внизу смутно проглядывали штабеля ящиков, бочек и каких-то тюков. Только одна плитка была почему-то матовая, непрозрачная, будто погасший экран. Все-таки поразительно, как мало тут все изменилось за сто лет! Разве что нет спутниковых тарелок, да с шестого этажа не завывает из магнитофона Боб Марли – No Woman, No Cry…
Окно на шестом распахнулось, и манерный механический голос пропел, ненатурально выговаривая слова:
Вокруг ни души, только где-то неподалеку скребет метла.
Пахло чем-то смутно знакомым – как в цирке или… На ипподроме!
Папа (который Николас) говорил, что раньше вдоль стены Ивановского монастыря располагались конюшни.
– А пойдем, лошадок посмотрим? – попросила Геля.
– После. Ежели до того вам будет, – ухмыльнулся мальчишка и потащил ее к въезду в подвал (да-да, в подвал тут вел высокий, широченный въезд).
У решетки старательно махал метлой худощавый маленький татарин в дворницком фартуке и плоской шапочке.
– Будь здоров, Рашидка, – приветствовал его Щур.
– А, привел, – закивал дворник и подошел поближе.
Он был похож на собачку. По правде говоря, на паршивую маленькую дворняжку из тех, что, вечно щурясь, валяются на солнышке или, свернувшись, спят на крышках канализационных люков. Хлипкий, скуластый, бороденка клочьями, еще и щека расцарапана.
– Так чего, не убегла? – задал ему непонятный вопрос Щур.
– А я знай? – развел руками дворник. – Утром увидал. Все, как ты сказал, – маленький, черный, глаза зеленый. На шее сворка розовый. Я его хватал, он мне харю драл – злой, шайтан! – и в подвал утек. А подвалы тут беда какой!
– Ништо, не пузырься. Авось выманим из подвалов. Запустишь нас?
– А чего ж, – кивнул татарин и загремел ключами у пояса.
– Розовый сворка – это что? Что это значит? – Геля прижала ко лбу ладонь, от волнения у нее закружилась голова. Неужели? Неужели нашлась?!
– Бантик, шнурок… Вы сильно-то не надейтесь, – сурово сказал Щур, – вдруг не она?
– Не она… – выдохнула Геля, чуть не плача, – не она… У нее не было никакого бантика…
– Так кто кошку спер, тот и бантик прицепил. Точно говорю. Надо поглядеть. Проверить… гипотезу. – Мальчишка с удовольствием повторил новое слово.
Рашидка любезно предложил им керосиновую лампу в стальной оплетке – свет с улицы проникал в глубь подвала метров на десять, дальше было совсем темно.
Щур спустился первым, высоко держа фонарь над головой, Геля следовала за ним.
Подвал оказался не таким уж страшным и не таким уж темным – они быстро прошли широкую галерею – прятаться там все равно было негде – и свернули направо, к складу мануфактурных товаров.
Вход на склад преграждала еще одна решетка. Сверху, от стеклянного потолка, лился мерклый, рассеянный свет, громоздящиеся тюки и коробки казались призраками уснувших там и сям бегемотов.
– Эх, ключа от складов-то у Рашидки нету, – негромко сказал Щур, но голос его гулко разнесся под сводами галереи, – а ваша забава могла сюда схорониться.
Геля попыталась просунуть голову сквозь прутья решетки.
– Не пролезет. Больно умная, – с сожалением заметил парнишка.
В полумгле, среди ящиков, прошуршал кто-то юркий, проворный. Щур поднял лампу, но от нее было мало толку – дальние углы склада все равно терялись в сером сумраке.
– Я могла бы ее позвать… – Геля замолчала, не зная, как бы попросить Щура уйти, чтобы не обиделся.
Но мальчишка и сам все понял:
– Я наверху, с Рашидкой подожду. А сами-то как тут одна, барышня хорошая? Крыс не боитесь?
– Боюсь, – равнодушно ответила Геля, вглядываясь в складские закоулки. – Только сейчас это не имеет значения. Фонарь лучше забери, вдруг она света испугалась, вот и спряталась?
Щур шумно выдохнул, выражая то ли недовольство, то ли изумление, но послушался, и через минуту Геля осталась одна. Сумерки навалились на нее ватной тишиной, в которой тонул не только страх, но и надежда.
Девочка выждала еще немножко и позвала:
– Кис-кис-кис…
Никакого отклика – ни шороха, ни шевеления.
Опустилась на колени и просунула руку сквозь решетку.
– Силы Зла! Кис-кис-кис! Силы Зла!
– Ла-ла-ла! – насмешливо прошелестело эхо и угасло среди тюков и ящиков.
Никого здесь нет. Надо идти обратно, за Щуром. А потом – дальше в подвалы. Папа (который Николас) говорил, что тут целый подземный город. Геля жалко всхлипнула и привалилась к решетке. Миленькие, бедненькие Силы Зла, одни, в темноте, среди ужасных крыс!
Вдруг кончики пальцев щекотнуло легкое прикосновение. Крыса! Геля, отдернув руку, взвизгнула.
В ответ послышалось капризное, обиженное мяуканье – так кошки обращаются только к людям, когда хотят пристыдить их, и по гимназическому фартуку взобрался кто-то маленький, теплый и мягкий.
– Киса! Киса моя, мусечка, лапочка! – Не веря своему счастью, Геля гладила шелковистый затылок, остренькие ушки. – Миленькие мои, хорошенькие Силы Зла!
Кошка, не переставая возмущенно жаловаться, взобралась выше и крепко вцепилась передними лапами в плечо девочки, и Геля поспешила прочь из подвала.
Солнце выплеснулось ей в лицо потоком слепящего света, так что она задохнулась и зажмурилась.
– Нашла! Гляди, Рашидка, нашла-таки! – радостно зазвенел голос Щура.
– Да! – Геля счастливо рассмеялась, а кошка, наоборот, прижала уши и зашипела на мальчишку, оскалившись, как маленькая горгулья. – Только, пожалуйста, не кричи, ты ее пугаешь.
– Что ж за народ вы, барышни? – улыбнулся Щур. – Поглядите на нее – обратно слезы!
– Я от радости, от радости, – сквозь смех всхлипнула Геля. – Щур, миленький, хорошенький, спасибо! И вам спасибо, Рашид… извините, не знаю вашего отчества…
– Каримович. – Дворник приосанился, вытянув тощую шею.
– Благодарю вас, Рашид Каримович! – От полноты чувств она сделала парадный реверанс, которым принято было приветствовать только самое высокое гимназическое начальство, еще раз выдохнула «спасибо» и бегом припустила к дому.
Ранец тяжело бухал по спине, шляпка слетела и повисла на лентах, на руках тугим комочком свернулись Силы Зла – похоже, кошке не очень-то нравилась эта скачка, но Геля не могла идти спокойно, радость толкала ее вперед, несла как на крыльях.
Дома ее поджидали. Геля еще бежала по лестнице, а Аннушка уже распахнула дверь и, свесившись через перила, нетерпеливо спросила:
– Ну, что экзамен?
– Сдала, сдала! – воскликнула девочка. – Аннушка, Силы Зла нашлись!
