глубже и потянуть за собой других.
Я прищурился:
— Ты все еще боишься, что я стану опасен для тебя?
Макс немного смутился:
— Ты вампир, а я человек. Я испытываю суеверный страх, хотя, видит Бог, не хочу этого. Я, знаешь, тоже этой ночью не валялся без дела, а копал Интернет. И накопал очень интересные факты, в которые склонен верить.
— И какие же факты?
— Твоя нынешняя гуманность, нежелание убивать и пить кровь — явление временное. Что-то вроде латентного периода. Скоро ты почувствуешь жажду и изменишься. Сильно изменишься, Сергей. Сейчас ты вампир лишь внешне, но внутри все еще человек. Пройдет время, и станет по-другому.
Я был поражен его словами. За ночь мне не встретилось и намека на подобную информацию.
— Ты полностью уверен в своих словах?
— Я склонен так считать, — ответил он. — Рано или поздно ты изменишься, и тогда опасность будет грозить даже мне, хотя я твой друг и надеюсь, что навсегда им останусь.
Я угрюмо переваривал его слова. Долго длилось молчание, которое нарушилось мной:
— Тогда я во что бы то ни стало должен отыскать маленькую сучку, заразившую меня этой гадостью. Есть лишь один шанс узнать, могу ли я вылечиться.
— А ты уверен, что, найдя ее, сможешь одолеть?
— Она же девка!
— Она вампир, и более опытный, я уверен. Именно это стоит считать главным.
— Что мне терять, если я все равно бессмертен? — возразил я. — В конце концов, попытка не пытка. Этой же ночью я поеду в тот клуб — «Носферату» — и постараюсь найти ее.
— Ты поедешь один?
Я кивнул.
— Тогда я с тобой, — твердо заявил Макс. — Тебе может понадобиться помощь.
— Ты в своем уме? Клуб «Носферату» — притон для кровососов! Или ты тоже решил пойти по моим стопам? Сказал — еду один. Давай не будем устраивать по этому поводу ненужную полемику.
— Ни в коем случае! Но ты должен понять, что там, где хорошо иметь одну голову, еще лучше иметь две.
— Я подумаю над этим, — уклонился я, выдержав паузу.
Мы еще немного поболтали, и я стал торопиться домой. Приступать к офисной работе я не собирался. По крайне мере, сегодня не собирался. К тому же улицы города заливало яркое солнце, и передвигаться по жаре в черном плаще мне не улыбалось.
До дома я решил добраться на метро — все-таки оно было под землей, следовательно, недоступно для губительных лучей. Когда подошел поезд и я вошел внутрь, то практически сразу встретился взглядом с молодым парнем в другом конце вагона. Парень был бледен, носил солнцезащитные очки и длинный черный плащ. Я тоже был в солнцезащитных очках, но в перекрестии взглядов был абсолютно уверен. А когда парень улыбнулся мне, я понял — передо мной еще один представитель племени вурдалаков.
Сначала я хотел подойти и заговорить, но внезапно мною овладела такая тоска, что я отвернулся и тупо уставился в окно. Отчего мне стало тоскливо, я не был уверен, но решил, что сожалею о безвозвратно утраченной жизни, прошлой жизни, в которой нет ничего экстраординарного. Еще больше захотелось узнать правду об исцелении. Еще меньше хотелось быть вампиром. Все-таки поразительно, как человек страшится перемен! Когда жизнь вокруг сера и обыденна, когда в ней не происходит ничего необычнее дорожной пробки, непременно хочется приключений, новых чувств, ситуаций, даже подвигов. Но стоит твоей жизни начать меняться, и сразу приходит страх: что же там, за поворотом? Начинаешь терзаться сомнениями, к лучшему ли перемены, и в конечном итоге желаешь вернуть все как было. Или, быть может, лишь я такой пугливый?
Когда я повернулся, чтобы взглянуть на парня, он уже пропал.
Я добрался до дома быстро. Проворачивая ключ в замке, я испытал резкий укол тревоги, и насторожился. Я привык доверять своим чувствам и интуиции даже будучи человеком, а теперь, в сущности вампира я еще больше верил и чувствам, и интуиции. Я осмотрел лестничные пролеты выше и ниже моего этажа, обнюхал собственную дверь, приложил ухо, чтобы прислушаться, но ничего не обнаружил. Тревога вроде бы прошла, но осталось ощущение постороннего присутствия.
Неужели в моей квартире орудуют воры?
Я был так обрадован этим предположением, что немедленно отпер дверь и шагнул внутрь собственной квартиры. Я упивался представлением, как испугаю воров до чертиков, как они, побросав награбленное, попрыгают в окна, а я буду долго смеяться им вслед.
Я был так обрадован, что не сразу понял: кто-то ударил меня по голове.
Зато когда я все-таки понял это и почувствовал боль, то поспешно потерял сознание.
Когда я очнулся, то обнаружил, что развалился в кресле. Голова совершенно не болела, и разум был предельно чист.
И еще напротив меня стояла хмурая черноволосая девушка в похожем на мой плаще. В скрещенных на груди руках она держала серебристые полуавтоматические пистолеты, выглядевшие очень грозными. Сначала я принял ее за вампира, но скоро разубедился в этом.
Мы долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова и не шевелясь. Я вальяжно сидел в кресле, она
