он очень любит жену, это даже больше, чем простая супружеская любовь, их чувства основываются на давней, еще детской дружбе. Мог он из-за Татьяны треснуть по черепу виновницу ее душевного недуга? В состоянии бешенства мог. А Ирма была известным мастером игры на чужих нервах.
Теоретически и у Эллы мог быть повод для убийства – вдруг Ирма грозилась проболтаться Гансу о шашнях жены? Я представила себе Эллу, спокойную, уверенную, очень умную и самодостаточную. Да нет, для нее это не повод. Чтобы Элла пошла на убийство, нужно что-то более весомое. Хотя кто знает, что в чужой душе творится.
Сам Шульман, оказывается, имел не меньше поводов для убийства жены. Мало того что она его позорила своими выходками, изменяла ему со всем, что шевелится, по Ленкиному выражению, так Шульман сдуру оформил на нее часть бизнеса и солидный счет в офшоре. Ленка слышала, как Ирина Яковлевна по телефону кому-то жаловалась на невестку. Что Игорек как следует не подумал, с ней не посоветовался, а теперь они вынуждены терпеть эту нахалку, иначе она их просто ограбит.
Для Шульмана смерть жены была кратчайшим путем к получению финансовой и личной свободы. А за бабки наши люди, как известно, способны на все. Что там Ирма с миллионами Шульмана, если, что ни день, внуки родных бабулек за мизерные пенсии убивают. А Ирина Яковлевна? Юля ее не учитывала. Но если уж между нами, то эта железобетонная мадам может хладнокровно передушить с десяток невесток и за меньшую провинность, чем покушение на семейный капитал. В случае, естественно, если удастся уйти от ответа. А учитывая ее ум и решительность, она вполне могла бы провернуть это дельце. Убийцу-то до сих пор вычислить не удается.
Пока Юля размышляла о перспективах обвинения Ирины Яковлевны, Ленка, утерев в очередной раз пьяные слезы, поведала ей еще одну трогательную историю. Из путаного рассказа Сомовой выходило, что лет пять назад Шульман пытался разорить Веселова и прибрать к рукам его бизнес, даже рейдеров на его предприятие натравил. В ее исполнении это звучало, как «ридыры».
«Боже! У меня сейчас голова лопнет от этого потока негатива, – схватилась Юля за панаму. Как эта посудина не потонула под грузом ненависти, злобы и подозрительности? Остается совершенно непонятным, что заставило этих людей собраться вместе для морского путешествия, кроме, конечно, желания передушить друг друга?»
– Так мы ж друзья, надо же нам общаться! – шмыгнула красным носом прекрасная Елена. – Знаешь, ты не трепись о том, что я тебе рассказала! – вдруг совершенно трезвым голосом попросила она. – Ты вообще вроде не болтливая и не очень противная. Ты мне даже нравишься, – попробовала она подлизаться.
– Успокойся. Никому ничего не скажу. А сейчас иди-ка ты домой, умойся и проспись, – посоветовала ей Юля, направляя в сторону освещенного факелами пирса. Пока они разговаривали, небо приобрело чернильно-синий цвет, сумерки окутали остров, на деревянных висячих тротуарах среди кадок с фикусами и ананасами тоже зажгли факелы.
– Да, точно! – Ленка стиснула Юлю в жарких объятиях, чмокнула в щеку долгим слюнявым поцелуем и, шатаясь, побрела к берегу.
В кустах у Юли за спиной что-то зашуршало, она резко обернулась, но лишь ветви молодой пальмы покачивались на краю газона.
Их подслушивали? Или это просто глюки от умственного перенапряжения?
Глава 26
Рассуждать было некогда. Как гончая, взявшая след, Юлия кинулась в заросли. Что-то явственно шуршало впереди, и она уже не сомневалась, что это не случайность. Вечер плавно переходил в ночь, и в тени густой растительности различить мелкие детали было уже невозможно, и все же Юля кое-что заметила. Под раскидистым кустом валялся белый женский шлепанец. Вот оно! Первое вещественное доказательство. Юля бросилась на четвереньки и схватила трофей, он был еще теплый! А в следующую секунду сыщица получила удар по затылку и ткнулась носом в теплую землю.
Лежать было некомфортно, она поворочалась, устраиваясь удобнее, но это не помогло. В носу что-то щекотало, и ужасно болела голова. Юля повернулась на бок и открыла глаза. Вокруг была сплошная темнота. Потом она заметила пробивающийся откуда-то сверху желтовато-оранжевый свет, на его фоне стали видны листья и ветки, и бедняжка вспомнила, где она и почему.
– Боже! Ребенок! – В эту секунду Юля испытала глубокий, пробирающий каждую клеточку тела ужас. Нет, все в порядке. Ее ударили по голове, с большой высоты она не падала, просто мягко завалилась на бок, уткнувшись лицом в землю. Интересно, давно она тут лежит? Но понять это было невозможно. Кругом было темно, часов Юля не носила.
– Мобильник! Сумка! Шлепанец! – Мобильник и сумка были на месте, а вот добыча бесследно исчезла. А чего она, собственно, ожидала? Наивная идиотка.
Юля достала телефон. Звук на нем она предусмотрительно отключила, и сейчас на дисплее высветились пятнадцать непринятых звонков, вестимо, от Василия. Беседовать с дорогим супругом Юля была не готова. Часы показывали тридцать семь минут восьмого. Лежала без сознания она всего ничего. Это хорошо, значит, сотрясение не сильное. Но врачу надо показаться.
И тут до нее дошел смысл произошедшего. А ведь человек, который прятался в зарослях, скорее всего, и есть убийца! Иначе к чему все эти прятки? Не стал бы невиновный человек бить беременную женщину по голове из-за туфли!
– Боже! Меня чуть не убили! – Вскочив на четвереньки, Юля галопом понеслась прочь из кустов, не забывая орать во все горло: – На помощь! Помогите!
В этом тихом оазисе пристойности и идиллического покоя подобных криков не слышали, наверное, со времен последнего извержения, то есть миллион лет как минимум.
На Юлины дикие крики сбежалось человек двадцать персонала и отдыхающих. Когда ее лохматая, утыканная веточками и посыпанная листьями голова вылезла из зарослей, публика уже была на месте. Некоторые из туристов защелкали камерами мобильных телефонов, но ей было наплевать.
– На меня напали! – истерично выкрикнула Юля, опускаясь без сил на теплые плиты возле бассейна.
Такое дикое, невероятное сообщение вызвало секундный ступор. Но потом человек двенадцать служащих подхватили пострадавшую на руки и с полными неподдельного ужаса глазами поволокли в административный корпус. Когда процессия выбежала на освещенную скрытой в кустах иллюминацией дорожку, ведущую в сторону медчасти, в хвосте Юлиной свиты раздалась пара вскриков, потом послышался вопль Василия, и он, расшвыривая во все стороны любопытствующих туристов, прорвался к ней.
– Что? Ранена? Напали? Что с ребенком? Я тебе говорил никуда не ходить! Я же запретил тебе выходить из бунгало! – орал безостановочно Василий, не давая беглой жене рта открыть. – Тебе больно? Они «неотложку» вызвали? У тебя кровь не идет? – Ползунов забегал то справа, то слева, пытаясь протиснуться сквозь плотную толпу несущих ее работников отеля. Слева на дорожке, ведущей с холма, послышался торопливый топот, и, повернув голову, Юля увидела несущихся им наперерез инспектора Бальзака и двоих его помощников. Они скакали через три ступеньки, рискуя сломать себе ноги.
Наверху в ярко освещенном домике администрации с грохотом распахнулась дверь, и врач в белом халате в сопровождении медсестры выскочил навстречу процессии, за ним бежали массажистки из SРА- салона, тренер из фитнеса и инструктор по дайвингу, оказавшийся волей случая на работе.
С чувством глубокого морального удовлетворения Юля отметила, что без особых трудов в считаные минуты ей удалось собрать человек пятьдесят болельщиков. В отличие от России, где, услышав несущийся из кустов крик о помощи, народ, долго не размышляя, бросается врассыпную, на Бора-Бора все обстоит с точностью до наоборот. Для потенциальной жертвы разгуливающего на свободе убийцы, каковой она оказалась сегодня вечером, этот факт имеет первостепенное значение: есть шанс, что, если успеешь подать голос, тебя спасут!
Как же хорошо находиться в плотной толпе, быть окруженной искренней заботой и даже защитой. С радостной и довольной улыбкой Юля смотрела по сторонам, сложив на груди руки и мягко раскачиваясь в такт быстрому шагу несущих ее людей.
– Кажется, ей хуже! – раздался чей-то озабоченный голос. – Раньше она не улыбалась.
Глава 27
Инспектор мчался сквозь сгущающиеся сумерки, расталкивая редких встречных отдыхающих, перепрыгивая через препятствия и молясь только об одном.
