максимально людном перекрестке, желательно при наличии полицейского-регулировщика. Если мне не удастся выскочить, из окна машины выбросить что-нибудь яркое, заметное. Хорошо бы записку, но писать- то не на чем, к тому же автомобиль трясет… Мысли эти сумбурно теснились в моей взмокшей от ужаса голове.
Весь этот подготовительный процесс подозрений у моих стражей не вызвал, я ведь его не афишировала. И, когда машина остановилась на светофоре и тоненький ручеек пешеходов не спеша потек через переход, я, набрав полную грудь воздуха, с криком «Йа-а!» врезала обеими ногами по левому боковому стеклу. Похитители мои, как по команде, пригнули головы и заорали в унисон, как две пожарные сирены.
Ближайшие к машине пешеходы шарахнулись в стороны. А стекло, будь оно неладно, даже не треснуло! Может, оно бронированное, лихорадочно размышляла я, колотя по нему каблуком снятой с ноги туфли.
Тем временем красный свет сменился зеленым, машины, стоявшие позади нас, нетерпеливо засигналили, и парочка бесстрашных разбойников пришла в себя.
Первым делом они дружно повернулись и врезали мне в лоб и под дых. Я скорчилась, хватая ртом воздух. Они так же дружно отвернулись, и машина тронулась с места.
Отрицательный результат – тоже результат, попробовала я утешить саму себя не к месту вспомнившейся пословицей.
Отдышавшись, я потянулась за выскользнувшей из рук сумкой – и разинула рот от досады и изумления.
Ну, надо же быть такой клинической дурой! Поблескивая кнопочками, на меня смотрел мой мобильник. Схватив его дрожащей от возбуждения рукой, я принялась тыкать в кнопки, но вовремя притормозила. Стоп! Аккуратнее. Главное, без паники. Я покосилась на бандитов. Кажется, они ничего не заметили. Так… Где мы – я не знаю. Номер машины – тоже не знаю. Лиц похитителей толком не видела. Что делать? Для начала отключу звук, пока кто-нибудь ненароком мне не позвонил.
И ведь как в воду смотрела! Не успела я убрать звук, как трубка завибрировала в моей руке.
Ну, наконец-то, спохватились, обрадовалась я. Звонил драгоценный мой спаситель, гоподин Шиваджи.
Похитители по-прежнему не удостаивали меня своим вниманием. Я тихонько нажала клавишу ответа и громко спросила по-английски, дрожащим от страха голосом: «Это похищение? Куда вы меня везете?» В ответ мне раздалось дружное грубое ржание. Потом – что-то нецензурное.
– Где мы? Это же не Маргао! Мы уже два городка проехали, я в этой местности никогда не была. Куда мы едем? В Мумбай?
В ответ последовал простой и доходчивый совет – заткнуться самой, без посторонней помощи. Я заткнулась. И, укрывшись пинкой переднего сиденья, поднесла трубку к уху. Тишина… Я кашлянула. Послышался шепот: «Продолжайте, только осторожно!»
Я собрала в кулак всю свою имевшуюся в наличии отвагу и залепетала с видом законченной идиотки:
– Всегда думала, что похитители ездят на черных машинах, а у вас – белый «Форд»! Это «Фокус», да? Правда, стекла такие черные, совсем почти ничего не видно… – Громила, сидевший на пассажирском месте, начал разворачиваться, и я – во избежание очередного хука справа судорожно залепетала: – Ой! Простите! Когда волнуюсь, я всегда много разговариваю! – «Беседа» велась мной, естественно, по-английски, и, хотя мои языковые навыки значительно улучшились, до идеала – хотя какой там идеал! – даже до среднего уровня мой английский явно недотягивал. Произношение и построение фраз, вероятно, только мне казались сносными. Потому что стоило мне открыть рот, как на лицах сопровождавших меня бандитов отражалось легкое недоумение.
Но унывать по этому поводу мне было некогда. Следовало напрячь извилины и спасать свою драгоценную жизнь всеми доступными способами.
– Вы извините, пожалуйста, за то, что я вам чуть окно не выбила и орала на светофоре так, что людей напугала. Я больше не буду! Это было во втором городе, через который мы проезжали…
На этот раз я все же схлопотала по физиономии, правда, машину качнуло на повороте, мне даже больно не было, но вот страшно – очень.
– Ой! Вы чего деретесь?! – заныла я в микрофончик трубки. Нечего им расслабляться, пусть там знают, что меня бьют! Бандит, ударивший меня, видно, совсем озверел из-за моей болтовни и вновь обернулся ко мне с перекошенной от злости мордой, готовясь заткнуть меня окончательно. – Море! – заорала я с видом восторженной идиотки, тыча в окно пальцем, последовал удар – и тишина…
Очнулась я, когда машина уже притормаживала перед какими-то воротами, большими, железными, выкрашенными в цвет ржавчины. Их створки распахнулись перед нами и затворились, как только машина оказалась внутри небольшого двора, по углам заваленного каким-то мусором. Как долго я пробыла без сознания, я не знаю, поскольку время засечь не успела. Первое, о чем я подумала, очнувшись и потерев больную голову, – это о мобильнике. К счастью, он валялся рядышком о мной. Когда мне врезали в челюсть, я свалилась с сиденья и остаток пути провела на полу, и мобильник – со мной. Тихонько поднеся его к уху, я убедилась, что он молчит. Заряд батареи еще не кончился. Отключу-ка я его на всякий случай. Неплохо бы его куда-нибудь спрятать… Вот только – куда? На мне была футболка в обтяжку, тонкие льняные брюки и легкие туфли на босу ногу. Не разгуляешься! Ничего умного не придумав, я сунула телефон в карман.
Все равно меня обыщут и отберут его.
Машина остановилась. Дверца открылась, толстая волосатая рука схватила меня за шиворот и вытащила из машины. На всякий случай лучше я прикинусь ослабевшей от страха, не пришедшей в себя слабоумной дурой.
Я повисла на собственном вороте. Меня встряхнули и попробовали поставить на ноги. Не тут-то было!
– Эй, ты! Шевелись, давай!
Фиг вам! Вам надо – вы и шевелитесь. Я сделала совершенно бессмысленное выражение лица и продолжала безучастно болтаться в руках державшего меня бандита.
– Слышь? – раздался рядом голос другого типа. – Ты ей не слишком сильно врезал? Что-то ей поплохело как-то.
– Проверим, – нехорошим голосом ответил державший меня детина. – Сейчас еще раз ей врежу, если не очухается, значит, с нее было слишком.
Перспектива потерять здоровье из-за собственного глупого упрямства меня не вдохновила, и я, бодро выпрямившись, встала на ноги.
– То-то! – довольно пробасил мерзавец, отвешивая мне крепкий подзатыльник.
Если так пойдет и дальше, то вначале мне грозит сотрясение мозга, а потом, возможно, и что-нибудь похуже.
Меня впихнули в какую-то дверь и по темному коридору, пропахшему едой, дешевыми пряными духами и тяжелыми благовониями, провели в зал. То ли это бар, то ли ресторан – не поймешь. Но стойка тут была. В зале на широком красном диване, заваленном подушками, перед столиком, на котором стояла одна- единственная чашечка кофе, сидел солидного вида мужчина. В европейском костюме строгого серого цвета, в белоснежной рубашке, с элегантным галстуком. Загорелое лицо с европеоидными чертами окаймляла аккуратная холеная бородка. В длинных изящных пальцах он держал сигару. Вонючий дым тонкой струйкой поднимался вверх, заворачиваясь в спираль и тая под пологом, натянутым над диваном. На мой взгляд, интерьер этого заведения был явно перегружен текстильным декором. Диваны, подушки, занавеси, пологи, ковры – все это пропиталось пылью и въевшимися насквозь запахами табака, восточных благовоний и еще неведомо чего. В носу у меня защипало. Только аллергии мне и не хватало, устало подумала я.
Вокруг босса – а что это был именно босс, сомневаться не приходилось, – в полумраке комнаты, как оказалось, имелось еще человек пять-шесть подручных. Их фигуры виднелись за кругом света, отбрасываемого маленьким светильником в матовом абажуре, стоявшим на столике, и я их в первый момент просто не заметила.
Меня подтолкнули в спину, и мои провожатые, поклонившись хозяину, быстро удалились. «Шестерки», – презрительно проводила я их взглядом.
Сидевший на диване господин молча разглядывал меня, не торопясь начинать беседу.
