свитерами, поражающими воображение немыслимой яркостью цветов и отвратительным качеством материалов.
Покупателей не было видно, и поэтому ко мне тут же подошла продавщица.
– Девушка, только что получили замечательную партию одежды из Швейцарии! – проговорила она доверительным тоном. – Вещи от лучших дизайнеров! И прямо на вас сшито!
С этими словами она протянула мне трикотажную кофту невыразимого василькового цвета, щедро расшитую блестками и безобразно растянутую на локтях.
– Мне бы что-нибудь поскромнее, – проговорила я неуверенно. – И хорошо бы без блесток!..
– Без блесток?! – Она отшатнулась и взглянула на меня с испугом, как на ненормальную. – Как же так можно – без блесток? Без блесток сейчас никто не носит!
– А вот я как раз ношу.
Она очень расстроилась, но все же отвела меня в дальний угол, где на нескольких полках сиротливо пристроились вещички, как она выразилась, «из прошлой коллекции».
Если это была прошлая коллекция, то не прошлогодняя, а прошлого века. Во всяком случае, последние десять лет я такого на улицах не встречала. Тем не менее здесь действительно можно было выбрать что-то поприличнее, чем среди вещей «новой коллекции» – по крайней мере, без дешевого назойливого блеска, напоминающего новогоднюю мишуру. Впрочем, передо мной стояла совсем другая задача – мне следовало было найти что-нибудь совершенно невзрачное, бедненькое, старушечье, подходящее непритязательной уборщице.
Я отобрала длинную бесформенную юбку неопределенного серо-бурого цвета с оборками по подолу и вязаную кофту тускло-болотного оттенка с отвисшими накладными карманами. Кроме того, под влиянием мгновенного гениального озарения, я прихватила на соседней полке старушечий темно-зеленый мохеровый берет. Продавщица взглянула на меня с откровенной жалостью и разве что не покрутила пальцем у виска, однако вслух ничего не сказала – ей все же нужно было продать кому-то эти залежавшиеся вещи…
Вернувшись домой, я надела свои обновки и встала перед большим зеркалом.
– Дядя Вася, взгляните, как вам? – позвала я своего наставника.
Он вошел в комнату, вздохнул и проговорил:
– Знаешь, тезка, мое детство пришлось на трудные послевоенные годы, и это оставило свой отпечаток…
Закончить свою мысль он не успел, потому что вслед за ним вошел Бонни, увидел меня, попятился и завыл.
– Значит, костюмчик подходит, – решила я, бросив еще один взгляд на свое отражение.
– Только бы постарше тебя сделать… – задумчиво протянул дядя Вася, – молода ты для такого гардеробчика…
Я направилась в ванную, смыла свой обычный макияж, а вместо него навела чуть заметные тени под глазами и скорбные складки возле губ. Тут ко мне заглянул дядя Вася и подал очки в старомодной металлической оправе. Очки были мужские, но это оказалось даже удачно: они усилили впечатление трудной женской судьбы и бытовой неустроенности. В довершение всего я напялила старушечий мохеровый берет и спрятала под него волосы.
– Когда я только пришел на работу в милицию… – произнес дядя Вася, еще раз оглядев меня с ног до головы. – Когда я желторотым практикантом пришел в сорок седьмое отделение, там была такая техничка Амалия Петровна, мать-одиночка со стажем. Так вот ты мне чем-то ее напоминаешь…
– Спасибо, дядя Вася! – ответила я возмущенно. – Спасибо на добром слове! Я от вас ожидала конструктивного совета, а не мелкого личного оскорбления!
На этой мажорной ноте мы закончили разговор, и я отправилась на новое место работы.
Офис фирмы «Электроленд» располагался на первом этаже большого офисного центра на набережной Малой Невки. Слева от входа находилась дверь с внушительной табличкой «Менеджер по кадрам». Я решительно направилась к этой двери и буквально нос к носу столкнулась с вышедшей оттуда ухоженной блондинкой лет тридцати в коротком норковом полушубке. Вид у нее был крайне растерянный, губы тряслись, кажется, она собиралась разреветься.
– Наверное, я как-то не так жила… – проговорила она, ни к кому не обращаясь, и опустилась в удачно подвернувшееся кресло. – Наверное, как-то не так…
– Что, не взяли на работу? – участливо, но с ноткой плохо скрытого злорадства спросила ее девица помоложе и попроще, с коротко стриженными темными волосами, которая терпеливо ждала своей очереди возле двери.
– Нет, – блондинка в норке помотала головой.
– А ты кем хотела устроиться? – поинтересовалась молодая.
– Кем-нибудь тысяч на пятьдесят…
– Ничего себе! – Брюнетка от полноты чувств присвистнула. – А что ты умеешь? Ты опытный программист или бухгалтер со стажем?
– Нет! – Блондинка всхлипнула.
– Логистик? Товаровед? Менеджер по продажам?
– Нет…
– Компьютером на каком уровне владеешь?
– Могу фотографии смотреть и еще в чате общаться…
– Да, тяжелый случай! А где ты раньше работала?
– Я нигде не работала… я замужем была…
– О как! – Брюнетка усмехнулась. – И что же муж?
– Бросил… и денег почти не оставил… вот я и решила, что буду сама зарабатывать себе на жизнь… Я видела в кино, как женщина, которую оставил муж, пошла работать и сделала карьеру…
– Ну это только в кино бывает. Значит, делать ничего не умеешь… – констатировала брюнетка.
– Ну почему же ничего? Я умею принимать гостей, смешивать коктейли, вести светскую беседу…
– Да, очень полезные качества. А почему ты решила, что тебе будут платить за это такие деньги?
– А что – разве это много? – Блондинка удивленно заморгала. – Я думала, что, если назвать такую скромную цифру, мне не откажут, а уже потом можно будет попросить прибавки, как та женщина в кино… Нет, определенно я как-то не так жила!
Дверь открылась, и, поскольку брюнетка потеряла бдительность, я прошла внутрь.
За широким столом сидел квадратный человек.
Квадратным у него было все: над квадратным подбородком – квадратная голова, покрытая короткими жесткими волосами, внизу – квадратный темно-серый костюм, даже бесцветные глаза казались квадратными. Несомненно, в его квадратной голове водились исключительно квадратные мысли.
– Вы в курсе, что сейчас в стране экономический кризис? – проскрипел он своим квадратным голосом, окинув меня пристальным изучающим взглядом.
– Здравствуйте! – проговорила я с намеком.
Намека он не понял или не захотел понимать.
– Я вопрос задал!
– Да, в курсе, – ответила я, убедившись, что здороваться он не намерен и сесть мне не предложит. – А при чем тут кризис?
– А при том, что в условиях кризиса мы оптимизируем управленческие расходы. Поэтому не можем предложить новым сотрудникам большую зарплату.
– Это понятно, – вздохнула я, сложив руки на животе. – Я же к вам не директором устраиваюсь, а уборщицей…
– Это хорошо, что вам понятно, – отчеканил он. – А то перед вами приходила одна особа…
– Да, я ее видела. Особа специфическая. А все же, какую сумму вы мне можете платить?
– Две тысячи, – проговорил он, не моргнув глазом.
– Сколько? – переспросила я, решив, что ослышалась.
– Две. Тысячи. Рублей. – Он выделил каждое слово, как будто от этого зарплата сделалась больше.
– Это в месяц или в день?
– Вы сюда пришли острить или на работу устраиваться? – Он смерил меня неприязненным
