Ну, он ей говорит – я тебя в машине подожду. И так получилось, что не развели нас тогда. То ли документ какой-то потеряли, то ли еще что…
В общем, в следующий раз приходит она уже одна. Получили мы бумаги, всего, говорю, хорошего, желаю счастья в будущей семейной жизни. А она как зыркнет – все, говорит, из-за тебя! Чтоб ты провалился!
– Догадываюсь уже, что случилось, – хмыкнула я.
– Ты вообще умная, – серьезно заметил Паук, – короче, я потом встретил случайно подружку ее закадычную, Ирку Васнецову, она тоже в нашем классе училась. Она мне и рассказала, что полный облом у моей бывшей с новым замужеством случился. Тот, жених-то, как поглядел на меня, так и говорит ей – как же тебя угораздило за такого клоуна и урода замуж выйти. Она ему честно отвечает – дурой была полной. Если баба дура, он отвечает, то это навсегда. А мне жена-дура не нужна. И все, прошла любовь, завяли помидоры!
– Сама виновата, – посмеивалась я, – нечего было его в суд приводить. Развелась бы с тобой по-тихому, да и все… Она что – и правда дура?
– Не знаю… – Паук страдальчески поморщился, – а только с тех пор мне жизни нету. Прошло какое-то время – опять встречаю подружку ее, Ирку. Вышла, говорит, твоя замуж за богатого, свой у него бизнес, квартира четырехкомнатная, и все такое прочее. И тут как раз подкатывает какая-то круглая дата – не то юбилей школы, не то еще что-то. Я идти не хотел, но в тот вечер заказчику работу отвозил и случайно совсем близко оказался. Дай, думаю, зайду в ресторан тот, хоть поем, а то с утра во рту ни крошки, заработался.
– И тебя не пустили с твоей ирокезской прической… – констатировала я.
– Не, я тогда уже ирокезу сбрил, как раз волосики отросли на сантиметр… Но все равно долго меня на входе держали. Вдруг идет она – платье вечернее длинное, ни на чем не держится, и в золоте вся по самые уши. Меня увидела – вся побледнела и стоит. Что, спрашиваю, смотришь, как будто привидение увидала? Ты, говорит, и правда похож на призрака бесплотного, краше в гроб кладут! Дюшенька, кричит, что с тобой случилось?
– Это ты, значит, Дюшенька… – хмыкнула я, – слушай, а как тебя по-настоящему зовут?
– Ой, ты не поверишь. – Паук махнул рукой. – Авдеем меня зовут. Это мамаша учудила, она, понимаешь, сама Александра Авдеевна, так решила сыну жизнь испортить. Так что не утешай!
– Это ты мне говоришь? Ну мы с тобой и парочка – Авдей и Василиса! – захохотала я.
– Ага, – кисло согласился Паук, – ну, в общем, притащила она меня в зал, там все уже пьяненькие, наплясались, нацеловались, до нас никому дела нету. А еды на столе осталось полно. Вот, думаю, повезло. Ну, наложил полную тарелку, сижу тихонько, кушаю. Никому, что характерно, не мешаю. И тут подходит она и смотрит на меня так жалостливо: Дюша, говорит, как же дошел ты до жизни такой? Я ей вежливо так отвечаю – отвали, подруга, дай поесть спокойно. Я тебя не трогаю, очень, кстати, рад, что ты свое личное счастье нашла, так отчего бы тебе не поплясать вон с Вадиком Козловским? Или с Гешей Волковым покурить сходи… А она – я, говорит, на тебя нисколько не сержусь, это, говорит, у тебя такое настроение, потому что ты в жизни не состоялся, неудачник ты. И от этого, твердит, у тебя немотивированная злоба ко всем людям, кто в жизни чего-нибудь добился. Гладко так чешет, как по писаному, видно, наизусть выучила.
Шушара прыгнула ему на колени, видно, ей надоели наши разговоры. Паук рассеянно почесал ей шею и продолжил:
– Ем я, а она ноет и ноет, так что у меня и аппетит пропал. Я, говорит, тебе помочь хочу. Но, говорит, я знаю, что просто деньги давать нищему – это ни к чему не приведет. Нужно ему работу найти, нужно в него вдохнуть волю к жизни, и тогда все приложится. Вот, говорит, тебе карточка, это курсы психологические, а насчет работы я с ребятами поговорю. И давай орать на весь ресторан – кто может Дюше с работой помочь?
– А ты что?
– А я обалдел маленько, а потом и говорю: «Тебе делать, что ли, совсем нечего? От скуки помираешь?» Нет, она отвечает, у меня дел много. Но я, говорит, не хочу мужу балластом быть, я хочу ему соответствовать. Я, говорит, много всяких курсов окончила. Мы, говорит, успешные, обеспеченные люди, должны помогать бедным. Ну, говорю, купи в детский дом пару кроватей или телевизор лишний, вот и будет помощь. Она так замялась – муж, говорит, на это деньги не даст, он пока на моих позициях не стоит. Но я над этим работаю. Но добрый совет ведь это тоже помощь, верно?
– Дура какая! – не удержалась я.
– Точно! – согласился Паук. – Смотрю я на нее и думаю – как же я раньше такого не замечал? Ведь полная же идиотка, твердит чужие слова как попугай… Ну, говорю, дорогая, засунь ты свои добрые советы себе куда хочешь, а меня оставь в покое. Не нужно мне от тебя никакой помощи, сам справляюсь. В общем, еле ноги из того ресторана унес.
– Бывает… – неопределенно хмыкнула я, – но все это, я так понимаю, давно было, так что никак в толк не возьму, с чего ты сейчас-то так расстроился?
– Если бы тогда все кончилось, – снова завел шарманку Паук, – я бы забыл свою бывшую как страшный сон. Ан нет, не вышел у меня номер. После той встречи стали мне ребята звонить, интересоваться, как я да что. Видно, моя бывшая накрутила всех, наболтала, что я в полной заднице, работу предлагали, кто – охранником на парковке, кто – сторожем в магазине, кто – вообще курьером. Я, конечно, отказываюсь, пытаюсь объяснить, как и что, но не все верят. Короче, с этими дурацкими разговорами парочка заказов выгодных пролетела мимо. Город маленький, у бывшей моей язык без костей, треплет им направо и налево. С матерью моей законтачила. Раньше мать при ее имени просто трясти начинало, а теперь каждую неделю по телефону болтают! Меня критикуют и планы строят, как мне помочь.
– Тяжелый случай!
– Не говори, натерпелся я… Номера телефонные все сменил, с прежней квартиры съехать пришлось, в общем, снова как-то жизнь наладилась. А потом опять Ирку Васнецову встретил. Она мне и говорит, что бывшая моя с тем своим мужем развелась – видно, достала его своей болтовней о том, что богатые должны бедным помогать. Но недолго одиночеством страдала и нашла себе уж и вовсе крутого перца, у него денег – куча, живут они в загородном доме с бассейном, всюду она ездит, и мысли свои о том, что бедным помогать надо, совершенно забросила. Теперь занята исключительно своей внешностью.
Ну, думаю, слава тебе господи, оставит она меня теперь в покое, смогу вздохнуть. И тут как раз подошло десятилетие окончания школы. У нас, знаешь, класс был какой-то ненормальный: все фанаты какие-то, им дай волю – каждый год встречаться будут, а то и по два раза. И ладно бы так просто поболтать, друг с другом увидеться – так нет, первое дело у них хвастаться, кто чего достиг.
– Вот поэтому я на все эти классные сборища и не хожу, – сочувственно кивнула я.
– В общем, не пойти нельзя, из-под земли достанут, всесоюзный розыск объявят. Ну, я тогда подготовился как мог. Постригся, взял в прокате смокинг и девицу в эскорт-службе нанял. Ты, говорю, делай вид, что ты моя невеста. Но при всех на меня не висни и вообще побольше молчи. Она даже обиделась – чего это я буду молчать, говорит, я беседу вести могу, нас для этого готовят, чтобы за столом не стыдно было. Могу – про вина французские, могу – про места отдыха…
– Девица-то красивая? – проявила я любопытство.
– Ну, как тебе сказать… Красивая-то она красивая, но дура полная оказалась.
– На умную денег не хватило? Или уж тебе такое счастье…
– Ох, ты еще тут будешь! – простонал Паук, и я слегка усовестилась и погладила его по руке. – Значит, пришли мы попозже, бывшая моя уже там сидит. Надето на ней непонятно что, видно только, что дорогое. И бриллиантами вся обвешана, как елка новогодняя. Блестит, сияет, переливается, аж глаза у меня заслепило. Ну, выпили по первой, закусили, после началась, как обычно, любимая народная игра – кидание понтов. Ну, моя бывшая, конечно, всех круче. Муж у нее такой-то и такой-то, был бизнесменом, теперь собирается идти в политику, потому что это круто и престижно. Она еще красивее выразилась – теперь, говорит, такой тренд. И так далее. Тут кто-то не выдержал, говорит, что ты все про мужа, ты сама-то кто? А я, говорит, буду ему во всем помогать, чтобы он политическую карьеру сделал, в общем, метит в первые леди. Ну, думаю, скатертью дорожка, флаг в руки, барабан тебе на шею, только меня не тронь.
– Неужели опять она к тебе примоталась? – удивилась я. – Просто пиявка какая-то, а не женщина.
