противотанкового ружья пока в поле зрения не попадался, а хотелось бы… за «жужу» посчитаться вроде как.
– Федька, бди! – крикнул я и, дождавшись ответа, на четвереньках, чтобы не приведи бог не возвыситься над подоконником, рванул из комнаты.
Задержался в тамбуре возле Ивана, прилежно выцеливавшего из пулемета вход на первый этаж, спросил:
– Как?
– Тихо, – лаконично ответил он.
– Так бы и дальше, – кивнул я.
– Ждем-то чего? – спросил он.
– Самолета. Пока – самолета, а дальше видно будет. Ты вот что… возле пожарки пока никого, так что со своей машинкой лучше за мной давай, больше пользы…
Я не договорил, но Иван понял правильно – подхватил стоящий на сошках РПД и рванул следом.
С обратной стороны пожарки не было почти ничего – только стрелки, семафор, какие-то стальные сварные конструкции и дальше чистое поле до самого леса, разве что со скудным кустарником местами. Скрытный подход в светлое время суток с этого направления исключен. Пошарил биноклем по самым подозрительным местам и ничего не обнаружил.
Комната была угловая, с окнами на две стороны, так что я Ивану сказал:
– Наблюдай туда и туда, понял? Если кто полезет – долби. Нам бы это направление чистым от противника держать надо.
– Это зачем? – не понял он.
– На самый на крайняк сколько-то пробежать сможем, пока нас здание прикрывать будет. Дыма набросаем и ломанемся – хоть какая-то фора.
– Куда? На тот свет?
– По фигу куда – главное, что можно сколько-то сот метров отыграть, если смываться придется, – ответил я. – Понадобится, не понадобится – дело десятое, а пусть будет. В любом случае противника надо держать с одного направления: пусть в депо прячется, там ему и безопасно относительно, и уютно.
– Хорошо, – кивнул Иван.
Прогрохотал коротко Федькин пулемет, сам же Федька выматерился, громко и с чувством, но продолжения не последовало – похоже, что он просто пугнул кого-то, я даже спрашивать не стал, что там случилось. Правда, спрашивать и не потребовалось, он сам оповестил, крикнув:
– В депо скапливаются! Хана «жуже», добрались до нее!
– Это понятно, – согласился я с ним. – Недолго покаталась. Но сегодня спасла, это без вариантов. Сунулись бы на грузовике – еще в городе бы нас положили.
– Это точно! А так живем покуда – уже хлеб!
Ну вот, не я один оптимист: и Федька не хуже.
– Конные! – сказал Иван, ткнув пальцем за окно и подтянув к себе поближе пулемет.
– Погодь, не стреляй! – придержал я его и вскинул винтовку, опирая ее на этот раз на высокую спинку стула.
Точно всадники. Те самые, на вороных, четверо, скачут откуда-то со стороны то ли города, то ли своей деревни и в сторону леса. Планы могут быть разными, но вот мне что-то кажется, что они собираются заслон выставить. Укроются за деревьями на опушке – и в случае попытки отступления путь к нему перекроют. И очень даже запросто. Так что не самый я умный, когда решил, что надо путь в ту сторону свободным держать: они тоже сообразили. Только в одном они ошиблись: надо было им крюк сделать, издалека зайти, а тут – заторопились, ну и в главном ошиблись: решили, что на таком расстоянии, да еще скачущих верхом, мы их не достанем. Это неправильная идея, и мы попробуем это доказать.
– Иван, по моему выстрелу! – скомандовал я.
Сколько до них? Метров триста с чем-то, прицел на «3 Ѕ», упреждение… черт его знает, какое упреждение… чуть меньше корпуса лошади возьму, сколько она там в длину? Меньше корпуса, больше половины… И так вот, в головного, ведем ствол…
Крючок утопился легко, ударило в плечо, садануло по ушам. Вторым глазом я увидел, как споткнулся черный конь, как завалился назад, а потом сразу вперед всадник, беспомощно свесившись. Попал! И сразу же заколотил РПД, плюясь огнем, заставляя гулко отзываться стол под сошками и выпуская в сторону конного разъезда очередь за очередью. Свалился еще один всадник, причем вместе с конем, но двое успели доскакать до опушки и исчезнуть за деревьями.
Черный конь со свесившимся с него наездником поскакал куда-то через поле, стрелять вслед ему не стали.
– Нормалек, – пробормотал я, толкнув слегка Ивана в бок. – Мы пока ничего, а у этих уже трое. Нормально, а?
Иван ничего не ответил. Несмотря на то что ему удалось завалить еще одного противника, он становился все мрачнее и мрачнее.
Где-то в отдалении хлопнул выстрел, затем второй, третий, потом звуки посыпались как горох из мешка. Оставив Ивана, я вновь на четвереньках пересек второй этаж, заскочив в комнату Федьки. Тот прятался за подоконником, но паники никакой не проявлял. Пули били и в наружную стену, и во внутреннюю, заполняя комнату побелочной пылью и осыпая целые пласты штукатурки. Пару раз пули попадали в прутья решетки, которая звенела от ударов. К счастью, рикошетов пока не было, пули все больше застревали в стене, а то могло бы достаться неслабо.
– Нас так просто не возьмешь! – сказал Федька, раскручивая цилиндрический футляр и извлекая оттуда перископ «Разведчик», который нам тоже подогнали на Ферме и который Федька со свойственным ему пошлячеством переименовал в «пенископ»..
– Ну что? – спросил я у него, когда он высунул объектив перископа над подоконником.
– Пока только стреляют, – ответил Федька после паузы. – Но народу там… все депо занято…
– Дай глянуть!
Действительно, весь низ больших окон депо расцвел вспышками и дымками, бил оттуда как бы не целый взвод, пусть пока и без всякой пользы. А вот подобраться никто не пытался: четверо кавалеристов оказались единственными, кто покинул убежище.
– Паси противника! – сунул я «пенископ» обратно Федьке и бросился к той стене, что нависала над входом, – глянуть, что там делается.
Не делалось ничего, до ближайших строений было не меньше пятисот метров, и с того направления не стреляли, хотя какое-то движение в желтом станционном здании я успел заметить в бинокль. Понятно, с того направления, похоже, тоже пока заслон выставили. Нас целенаправленно пытаются обложить. И это, естественно, не радует совершенно.
Следующий час прошел достаточно спокойно. Обстрел окон пожарки со стороны депо не прекращался, но был он нечастым – скорее для того чтобы обозначить свое присутствие. Атаковать тоже не атаковали, да это и понятно: любая атака означала потери, а мы их за день и так неплохо пощипали. Не думаю, что им все равно: адаптантов куда меньше, чем людей, и потери должны быть для них чувствительны.
Другое дело, что теперь я не сомневался ни единой секунды в том, что они нечто задумали. Слишком все происходило спокойно и несуетливо – явно какой-то план подразумевался.
– Темноты ждут, – уверенно высказался на сей счет Иван, а Федька его так же уверенно поддержал. – До нее не так долго осталось, и в темноте они лучше нас видят. Тогда и ударят.
Мы сейчас собрались в тамбуре, устроив импровизированный военный совет, не забывая при этом постоянно поглядывать в перископ, чтобы не проспать атаку. Несколько раз пальнули из пулеметов в сторону противника, чтобы о нас не забывали, и пару раз выстрелил я из снайперки, но оба раза промахнулся.
– А на свету?
– На свету мы лучше, однозначно, – ответил Иван. – Проверено.
– А чего они тогда поперлись днем на мародерку? – удивился я.
– В тени Тьмы, так сказать, прости уж за неуклюжую фразу, темнота такая густая бывает, что даже они
