где я работаю?
– С ума сошел? Ой, блин, да ты там без году неделя, тоже мне ветеран нашелся! Звони в общагу, пусть Федору передадут, чтобы за тобой на аэродром заехал. Здесь это нормально, в порядке вещей – и разбудят, и передадут.
– И то! – словно на стенку наткнулся я.
Действительно, Федька еще с вечера воду не сливал, и машину прямо во двор загнать собирался, договорился с вахтой. Ему только нырь в кабину – и никаких проблем.
Настя взялась за телефон, покрутила диск, затем сказала:
– Девушка, Засулич, четырнадцать, дайте, пожалуйста, вахту. Спасибо.
И передала мне трубку.
Действительно оказалось все просто. К телефону дежурный подошел, я представился и в двух словах ситуацию объяснил: мол, застрял по темноте, надо, чтобы товарищ заехал. Там лишь имя и номер комнаты уточнили и спросили, во сколько надо сказать. Осталось спасибо сказать и трубку повесить. А я по темным аллеям собирался бежать, кретин.
Так у меня оставался еще час на отдых. Настя предложила мне еще поспать, но я отказался, уселся на скрипучий стул с чашкой чаю, а предложил подремать ей. На этот раз она легко согласилась и быстро прикемарила на топчане, положив под голову маленькую вышитую подушку-думочку и тихо посапывая во сне. Одна прядка русых волос упала ей на лицо, и мне казалось, что она Настю щекочет. Я тихо подошел и аккуратно убрал ее назад.
Федька подъехал через час с небольшим к самому шлагбауму, бибикнул. Я к тому времени даже свой «гаражный» комбинезон натянул – там все же с машинами возиться придется, изгваздаюсь. Перед тем как выходить, я на всякий случай осмотрел ангар и лишь потом разрешил Насте меня проводить. После того как она страстно поцеловала меня в свете фар, явно специально для Федьки, я тихо ей шепнул, дух переведя:
– Бегом в караулку, темно еще!
– Хорошо, – лишь кивнула она и похлопала по висящему автомату. – Я тоже барышня не кисейная, не беспокойся.
Калитка с грохотом закрылась за мной, а я вскарабкался в высокую кабину «опеля».
– Доброе утро, мля, – сказал зевающий Федька. – Ругаться хотел всякими словами, но сейчас глянул – и не стал. Сам бы того… не пошел в общагу, в общем. Как оно?
Кивнул он при этом на ангар, явно ожидая подробностей, но я пропустил вопрос мимо ушей и лишь спросил:
– Ну что, в Порфирьевск?
– В Порфирьевск, фуле нам, красивым, – хмыкнул Федька, разворачиваясь задним ходом. – Трос есть, домкрат есть, у тебя боекомплект полный?
– Полный.
– Надо бы вообще двойной или тройной возить, мало ли оно что.
– А я двойной и взял вчера, мне там сразу на зарплату нагрузили.
– Это правильно, это одобряю, – кивнул Федька, вглядываясь в дорогу, по которой метались пятна света из фар.
Улицы города были совершенно пустынны – лишь фонари над парадными светились. Даже за окнами мало где свет пробивался: все пока спали. КПП выросл как-то неожиданно перед нами, ворота накопителя распахнулись, пропуская нас в безопасность досмотровой площадки. К машине подошел заспанный сержант в сопровождении двух солдат, с крыши, из-за колючего ограждения, в нашу сторону развернулся «максим» на треноге.
– Куда в такую рань? – мрачно спросил служивый, явно с Федькой знакомый.
– Мародерствовать, куда еще, – усмехнулся Федька. – В Митино планируем.
– Опять к Тьме несет, – пробормотал тот, забираясь на заднее колесо и заглядывая в кузов: – В ящике что?
– Инструмент, запчасти.
– Открой.
Солдат, стоявший справа, постучал по двери кабины и, когда я ее открыл, быстро заглянул под сиденья, после чего сам захлопнул дверцу. К Федьке тоже претензий не возникло.
– Давай, только на окраинах не зависай, по-швыдкому проскакивай, – сказал сержант, знаком подавая команду открыть вторые ворота.
– Давай, спокойной смены, – ответил Федька и рванул грузовик с места.
Замелькала в лучах уже привычная разруха, лужи разбрызгивались колесами, и брызги летели на стекло, расплываясь в россыпь искр, и тогда включались шипящие пневматические щетки, сначала размазывая это все в мутную пленку, но потом все же прочищая поле зрения.
– Ничего, ничего, за окраину выскочим – и поедем спокойно, медленно, с песнями, – сказал Федька, напряженно крутящий баранку.
Один раз что-то крупное и темное метнулось в свете фар, но не на нас, а, наоборот, наутек, – а больше никаких приключений не случилось. Последние постройки остались позади, а вокруг раскинулась чернота поля, не столько видимого, сколько угадываемого.
– Заипца [6], – сказал Федька, закуривая папиросу и опуская боковое окошко. – Пока самую гнусь проскочили. Но ты это… не расслабляйся, ствол держи наготове.
– А что может быть?
– Да хрен его знает. Для бандитов темно, они сами пока прячутся… да мало ли что – просто держи.
Я только хмыкнул скептически.
– Хуже всего сломаться здесь посреди ничего, – продолжал развивать мысль Федька. – Я поэтому и запчасти скупаю постоянно и по два дня в неделю под машиной валяюсь. Мы в свое время привыкли к тому, что машина если ездит, то ездит, поломка – это ЧП, а на этих… даже у «немцев» с «американцами» поломки – это вариант нормы, если мелкие, а о наших «ГАЗах» и «ЗИСах» и говорить нечего. Хотя вон «ГАЗ-67» бегает, ничего. Хотя тоже с подвеской проблемы постоянные, разбивается.
Федька был в разговорчивом настроении, а я, наоборот, в молчаливом, поэтому диалог быстро превратился в монолог. Но его это не напрягало, потому что болтовней, как я понял, он сон сгонял.
Вскоре за спиной небо начало становиться серым, забрезжил смутный и вялый рассвет. Затем больше, и вскоре темнота вокруг начала понемногу истачиваться, испаряться, превращаясь в мутную, серую хмарь. Потом и вовсе утро настало – мерзкое, правда, ветреное и дождливое.
Дорога совсем раскисла, ехали медленно. Федька даже сказал:
– На грузовики кидаться не будем, хоть город за них больше платит. Что поменьше берем, чтобы «блиц» тащить мог на тросу по такой помойке.
– Это если не заведем?
– Может завестись, а потом проблемы начнутся, – пожал он плечами. – Всяко может быть, главное – не нарываться.
Поле сменилось лесом, опять стало темнее, правда ненадолго: день неумолимо вступал в свои права, изгоняя ночь из своих владений, до тех пор пока не придет ее смена. Грузовик переваливался по колдобинам, покачивался, брякал металлический капот, погромыхивал кузов, елозил инструмент в ящике, но крепкий германский полноприводный грузовик катил легко, кажется даже совсем не напрягаясь.
За лесом была развилка, на которой мы свернули на куда менее раздолбанную дорогу: видать, по ней куда меньше ездили, не размесили.
– Все, пошли на север, к Тьме, – прокомментировал Федя. – Крути башкой, выискивай проблемы.
– Понял.
Но проблем не попадалось, к моей большой радости. Все тянулись поля, менялись перелесками и новыми полями, вновь был лес, а потом опять поле, в одном месте дорогу подразмыло, пришлось медленно и аккуратно переезжать это место, но в общем все шло без всяких приключений. Разве что спина и задница немного устали от неудобного сиденья: с эргономикой в кабине «опеля» было так себе.
Затем я опять увидел Тьму. Не так явственно, как тогда, с самолета – дождь, туман, хмарь скрадывали ее чудовищность, да и далеко мы были, – но черная стена, поднимающаяся от земли и до неба, не только
