– Того самого.
– Сам видел? – Он даже пальцами забарабанил по столу в нетерпении, ожидая ответа.
– Сам, как вот тебя сейчас. Нужен он тебе?
– Валиев всем нужен, – усмехнулся Тенго. – Не знаю, что там по твоим делам, но вопросов к нему тут очень много. Увезти его оттуда можно? Где это, кстати?
– В Алексине.
– Охрана?
– На первый взгляд никакой, просто прячется там. Если чуть последить и потом приехать внаглую, с вышибанием дверей, то проблем увезти нет. Я так думаю.
– Как ты в деревне проследишь?
– В деревне никак – надо в самом Сальцеве, за определенными людьми. Чтобы осложнений не было.
– А кто его прячет? – насторожился он.
– Болотов, похоже.
– Хм… ну ты глянь… – Тенго откровенно удивился. – А их-то что связывать может?
– Думаю, что как раз «мой вопрос», как-то так, – предположил я. – В какой-то форме.
– Ну да, ну да… Надо сильно думать. И надумавши… Дом покажешь?
– Без проблем.
– Без проблем, говоришь…
Задумался он глубоко, очень. Я даже заопасался, что у него сейчас мозги перегреются, но безосновательно: не перегрелись. Он попыхтел, закусив губу, покачался в кресле, поставив его на две ножки, потом принял решение:
– Завтра. Под утро. Едешь?
– Еду. Ты его куда планируешь? В Углегорск?
– Нет, туда пока нельзя, – покачал он головой. – Сюда привезем, если поймаем. Алексино, Алексино… если быстро смыться, то никто и не хватится. А если предъявлять начнут, то… то он наш, и в розыске вообще-то. Они нас не извещали.
Между Углегорском и Сальцевом было некое соглашение, регулирующее статус беглецов. Если город готов был взять на себя ответственность за беглого из другого города, то он уведомлял администрацию того, что человеку присвоен статус резидента и выдано новое удостоверение личности. И тогда беглец уже считался в качестве добычи труднодоступным. А вот если не извещали, то охотиться на такого можно было свободно. И со слов Тенго выходило, что не извещали. Впрочем, если бы извещали, то Валиев и в розыске бы не числился.
– Сегодня бы неплохо, но утрясти кое-что надо, – добавил он, после чего перевел разговор на другое: – Ну что, дом смотреть поедешь? А?
– Естественно, – поднялся я и потянулся за дубленкой. – Настя у тебя сейчас?
– Или у меня, или у… тебя уже, так правильно, – тоже поднялся он и снял куртку с вешалки. – Пошли.
На выходе он попрощался с секретаршей, а разведбатовцев в приемной уже не было. Думаю, что они с кем-то из посетителей приехали. Высокий мужик в свитере раскочегаривал примус в маленькой кухоньке – видать, на ночное дежурство остается.
– Тенго, не возражаешь, если я доджа придержу немного? – спросил я, когда мы спустились с крыльца. – Поездить надо будет, а так куда незаметней получается.
– Да без проблем, он у меня все равно на посылках катался, так что твой «кюбель» поездит. С утра пришлю кого-то забрать. Годится?
– Вполне.
– Давай за мной следом, – сказал он, забираясь на высокую подножку «штайра».
Уже совсем стемнело, лишь редкие фонари местами освещали улицу – заборы, сугробы вдоль них, темные силуэты домов за заборами. Однако выглядело все вовсе не мрачно – в домах свет горел, где-то голоса были слышны, а где-то и вовсе баян наяривал. Нормальный такой деревенский вечер, никаких депрессивных ассоциаций, по фигу темнота.
Затем потянулись заборы «помоднее», из новых, показался участок Тенго, который мы проехали, потом свернули направо и остановились у других ворот – высоких, новых, из добротной доски. Одна створка была приоткрыта, и с дороги во двор вели следы машины.
– Вот здесь, – крикнул Тенго, выпрыгивая из кабины. – Пошли, посмотришь, они здесь как раз.
«Кюбель» обнаружился сразу за воротами. Участок не был расчищен, дальше машинка протолкаться не смогла, и от нее в сторону дома вели две цепочки следов. Точно, они здесь, обратных следов не видно.
Участок оказался небольшим – соток десять, но вполне, на мой взгляд, достаточным. У меня под Москвой двадцать, так, может, даже и излишек ощущается, когда надо за всем этим следить и газоны стричь. Вместо гаража просто навес, сарайчик имеется, ну и дом… симпатичный. Явно заметно, что архитектор тот же самый, что и для Червонца дом сочинял… теперь для Тенго, получается. Разве что размеры разные – этот раза в два меньше. По чину, так сказать, Червонцев тут все планировал, четко показал, кто главный.
– Тут жил кто-нибудь?
– Собирался, – фыркнул Тенго, поднимаясь на крыльцо и сметая снег с сапог веником, стоявшим у стены. – Начальник ментовки должен был жить, но резко планы поменял – теперь в тюрьме живет.
К моему удивлению, стучать пришлось с помощью самого настоящего дверного молотка, бронзового и добротного, причем виден был явный новодел. Звук получился громким, по двору аж эхо пошло. Потом за дверью послышались шаги, лязгнул засов.
– Явились, – сказала Настя. – Проходите.
Вид у нее был очень довольный, так что я теперь действительно поверил в то, что ее удастся уговорить остаться.
Сам дом, естественно, особой роскошью не поражал – дерево и дерево, просто свежее, покрытое лаком, с видимой фактурой. Мебель тоже проще некуда, но хоть современной формы, удобная, без той печати казенной убогости, которая видна почти на каждом предмете. Один этаж, гостиная, кухня, две спальни. Все. А что еще нужно? Странно все это видеть без телевизора и прочей электроники – в такой дизайн вроде сам просится, – но отсутствие телевизора можно и благом считать, наверное.
А вообще жилье, уже настоящее.
Из кухни вышла Катя с чашкой чаю, подошла к Тенго, и он обнял ее за плечи.
– Видишь? – спросил Тенго, зачем-то топнув по полу. – Мы в такие весь город переселить можем. И это если только Углегорск брать, а при налаженном производстве такие наборы будут везде закупать. Но не надо никому, не надо, понимаешь.
Ночевали пока в гостинице: в доме не было ничего – ни посуды, ни постельного белья. Но Настя была новым местом воодушевлена так, что ни о чем больше говорить не могла. Она даже мое предупреждение об опасности пропустила мимо ушей, а на сообщение о том, что летать пока не будем, только кивнула.
– Ну ты понимаешь? Настоящий дом, нормальный, не эрзац, – она толкнула меня, лежащего рядом, в плечо, явно не понимая, почему я не прыгаю от восторга.
– Я все понимаю, солнце мое, – обнял я ее. – Все понимаю. Но ты заметила, что финансовая сторона дела пока вообще не обсуждалась? Почему, как думаешь?
– Ну… не знаю, – пожала она плечами. – Ты же ему нужен, верно?
– Нужен, это точно, – я повернулся к ней. – Тенго планирует весь этот городок подмять под себя, ну и под семью, и тех, кто за семьей стоит. Ему нужны будут свои люди, причем такие свои, которые бы не были раньше связаны друг с другом. Та самая система, которую Леонов в масштабе всего Углегорска остановил.
– И это плохо? – удивилась она.
– Нет, само по себе это неплохо. Тенго – мужик нормальный и по-своему порядочный. Но я боюсь того, что мы с этим всем можем влезть сейчас в какие-то такие дела, которые… не знаю, которые нам точно не нужны.
