экспедиции – Сальцево для меня тоже навсегда отрезанным окажется. В Углегорске проблемы. Тогда придется жить безвылазно в Захолмье, причем уже исключительно чьей-то милостью. Известно чьей. Менять место жительства радикально, если «уйти» не получится? Куда-нибудь совсем вниз по реке, южнее?
Получается как с той собакой в колесе: пищи, но беги. И колесо непонятно куда катится, как бы не прямо в помойку. Много уже всего я поставил на «уход», много, надо было бы стиль жизни чуток потише выбрать, да только сейчас уж чего?
Проехали один КПП в Углегорске, и вскоре за ним второй, без проверки и, понятное дело, досмотра. И так свои, а тут, насколько я понял, на контрольно-пропускных предупредили, чтобы все без задержек происходило. Потом мы опять ехали молча – я даже начал придремывать, несмотря на все беспокойства.
– Подъезжаем, приготовиться! – скомандовал Тенго, и все засуетились, застегиваясь, натягивая на лица маски и приводя оружие в готовность. Сидевший у заднего борта отодвинул полог тента и помигал фонариком, подавая сигнал второй машине, шедшей следом. Оттуда тоже ответили фонариком.
Вскоре машины медленно вписались в поворот, скинув скорость до минимума и выключив фары, чтобы как можно дольше оставаться незамеченными. Впереди были ворота, а у ворот охрана, пусть совсем и небольшая. Тварей здесь почти не бывает, но деревни все же окружают проволокой, и ворота под контролем. Днем они открыты – я ведь тогда с утра заехал, – но ночью наверняка на замке будут.
Затем двигатель «студера» взревел громче, машина начала разгоняться, зажглись фары у тех, кто ехал сзади. Затем был совсем несильный удар с негромким лязгом и треском, я увидел распахнутые створки ворот, мелькнувшие с боков, потом разглядел, как из кузова второго «студебеккера» выпрыгнули четверо и бросились к караулке. Наша машина сдала задом, таран врезался в деревянную дверь, выбив ее, и эти четверо метнулись внутрь.
Стрельбы не было, только крики, которыми разведбатовцы пугали сонных сторожей. Ну да, зима, бандитов нет, можно дрыхнуть. Они даже бревно шлагбаума не опустили, а так бы пришлось вместо лихого вышибания ворот сначала его поднимать.
– Давай в кабину, показывай! – скомандовал Тенго.
Я выскочил из кузова, обежал воняющую бензином машину сбоку, вскарабкался в кабину. Я еще и сесть не успел, как водитель дернул «студер» с места.
– До того столба – и сразу влево, – взялся я показывать. – Затем второй поворот налево – и до конца, до самой реки.
– Темно, не разглядим реку ни хрена.
– Я там покажу, – заверил я его.
– Ну-ну, – ответил он как-то без особого воодушевления.
Как бы то ни было, но место я нашел сразу. На подъезде опять погасли фары, а скорость и до этого была сброшена. Подкатили тихо, хоть и не совсем уж неслышно. Я ожидал того, что ворота будут таранить, но вместо этого двое бойцов, откинув тент сбоку, прямо из кузова махнули на забор, а прямо оттуда во двор. Следом еще двое, и еще. Нам, к счастью, по плану воевать не полагалось, тем более что Тенго чувствовал себя на этот счет малость некомфортно после того случая с Пашей, когда они упустили его в гостинице и в результате по темным дворам гонялся за ним один я. Последняя двойка распахнула ворота и рванула за своими к дому, растворившись в темноте.
Собак тут, к счастью, не было, если не считать таковыми «гончих» у адаптантов, так что поднять шум и лай было некому. Отчасти еще и поэтому здесь стали деревни огораживать и закрывать воротами: без собак вроде как традиционная человеческая первая линия защиты исчезла.
Я выбрался на подножку, вглядываясь в темноту, – туда, куда ушли бойцы. Тенго смотрел из кузова, явно нервничая. Затем послышался взрыв, чуть синеватая, как мне показалось, вспышка разогнала на секунду темноту. Что-то с грохотом обрушилось – похоже, что дверь, – потом замельтешили лучи фонарей в окнах. Кто-то приглушенно заорал, стукнула короткая очередь.
– Блин, что там? – заметно начал нервничать Тенго. – Ладно, пошли!
Не выдержал. Ну и правильно. Мы втроем – он, я и Федька – понеслись к дому, держа оружие наготове. На крыльце нас встретил «человек-колода», настороженно оглядывавшийся по сторонам.
– Что за стрельба? – сразу спросил его Тенго.
– Был там один, шустрый, успел за ствол схватиться. Нет, не Валиев, – покачал он головой, – Валиева взяли, пакуют.
– Тогда труп тоже забираем, – скомандовал Тенго.
– Понятное дело. Все, уходим!
В доме напротив зажегся свет, где-то неподалеку хлопнула дверь – люди стали просыпаться. Из дома вытащили кое-как одетого мужика со связанными руками и мешком на голове, следом тащили труп какого-то голого по пояс мужика с залитой кровью простреленной грудью. Все бегом рванули к грузовикам. Закинули тело, следом затащили арестованного. «Человек-колода» на этот раз сел рядом с водителем, а все остальные полезли в кузов. Машина сразу тронулась, за ней следом вторая. Кругом проскочив по улицам Алексино, наша маленькая колонна выехала к воротам, где во вторую машину заскочили семеро, а вскоре из кабины помигали фонариком, обозначая, что все прошло по плану. Сторожей связали, но не сильно: скоро должны распутаться. Сделали специально для того, чтобы они вслед машинам не смогли из «дегтяря» ударить. Затем зажглись фары, а вскоре оба «студебеккера» выехали с проселка на главную дорогу и свернули к Углегорску. Теперь если только навстречу кто-то неправильный попадется, а вот с преследованием уже не получится – что полегче из пулеметов спугнем, а броня просто по скорости тягаться не сможет.
Отоспаться так и не удалось – даже в грузовике на обратном пути не вздремнул. А так… пока доехали, пока добрался до дома, пока то, пока се… В общем, пора уже было везти очередную смену на точку. В общем, я только побрился и умылся, чтобы бодрости себе прибавить, после чего мы втроем – Настя, Федька и я – загрузились в «блиц» и поехали к ангару со снегоходами. Ивана сегодня не было – у него дела на Ферме были, а его за рулем третьей машины подменила Настя: все равно полеты на неопределенное время закончились.
Пока расчехляли и заводили свою технику, подъехали «упроды» – те самые, которых мы на прошлой неделе с точки забирали. Ну да, всего две смены, секретность и все такое. Опять тот же самый «штайр», груз в мешках, который мы быстро распределили по саням-прицепам, уже все привычно и знакомо.
Пока грузились, зевал так, что боялся за свою нижнюю челюсть – как бы не вывихнуть, но когда все расселись по машинам и мы поехали – проморгался как-то, сошел сон. Погода была не слишком холодной, снег был плотным и тяжелым, снегоходы по нему катили как по дороге, без всякого напряжения – не поездка, а чистое удовольствие. Разве что ориентироваться было трудновато: снег вновь повалил густо, хлопьями, закрывая пейзаж.
Парень, сидевший у меня за спиной, был молчаливым, только время от времени что-то насвистывал, так что думать мне никто не мешал. А дорога всегда к размышлениям располагает.
Два дела у меня осталось основных – Кирюха и поездка к Тьме. Если я все верно рассчитал, то смогу подтвердить самому себе свою же теорию о том, почему все случилось так, как случилось, почему люди поступали так, как они поступали, и что делать мне, когда настанет время это делать. Я вообще-то это уже и так знаю, но хочется все же подтверждения – хотя бы для того, чтобы, делая, не оставлять места для теории о том, что ты сейчас совершенно непоправимо косячишь. Уверенность нужна, настоящая уверенность.
«Точку» сначала обнаружил по запаху – дымком тянуло, эдак приятно, по-домашнему как-то. Потом уже сквозь густой снегопад проступили очертания сруба, столбиков проволочного забора, ну и моего сарайчика чуть поодаль.
Нас услышали: оба бойца из нынешней смены вышли из сруба, один из них направился к воротам, пропуская нас. Я обратил внимание на то, что по территории везде прочищены и чуть ли не утрамбованы проходы, – видать, бойцы сами себе занятие искали.
Нас накормили лосятиной, и я заподозрил, что подстрелили как раз того зверя, что мы во время полета заметили. Жалко, конечно, но что делать, зато салат из кубиков этой самой лосятины вперемешку с луком и солеными огурцами получился очень даже ничего.
