– Ты, Юра, отмазываться мастак, – продолжал седой. – Ты бы на зоне мастырщиком был, в больничке б ошивался. Только не попадешь ты на зону. Не доживешь.
– Зря вы мне тут предъявляете! Я не при делах! – выпалил хозяин и вскочил из-за стола.
Но молодой парень оказался быстрее: забежал за спину менту, обхватил его за плечи и наотмашь полоснул по горлу тем самым коротким лезвием, которым только что резал ветчину. Мент выпучил глаза, широко разинул рот, попытался что-то сказать, но вместо слов изо рта хлынула темная кровь. Тяжелое тело мешком рухнуло на пол.
– Какой ты, Валерик, нетерпеливый! – укоризненно проговорил седой. – Какой быстрый! Вот что значит – молодой… Я, бывало, в твои годы тоже все торопился… Ну и что теперь делать? Где деньги искать?
– Можно здесь все перерыть… – мрачно отозвался парень, вытирая нож грязным вафельным полотенцем и убирая его за пазуху.
– Можно, – нехотя согласился седой. – Только долго, и вряд ли мы что-нибудь найдем. Не такой он был дурак, чтобы дома деньги держать!
«А вот тут вы ошибаетесь!» – подумала Полина.
И сразу представила, что уголовники сейчас примутся обыскивать жилище мента и обнаружат ее убежище. От такой мысли по коже побежали ледяные иголки.
– Потом, Валерик, я Юру хорошо знаю. Видел, как он на дверь оглядывался? Наверняка со своими корешами договорился, чтобы они через часок сюда нагрянули. На огонек, так сказать. Поэтому нам здесь задерживаться не след. Смываться надо, Валера. И смываться быстро. А то, что ты его замочил… Если подумать, это и правильно. Крысятничать не надо было. Он и так слишком много брал.
Седой тяжело поднялся из-за стола, кивнул своему молчаливому спутнику, и все трое двинулись к дверям. Только молодой парень задержался, окинул комнату разочарованным взглядом, будто жалея об упущенных возможностях, затем шагнул к столу и подхватил еще один кусок ветчины.
– Пойдем, Валера! – поторопил его седой. – Я тоже в твои годы вечно жрать хотел… Что поделаешь, молодой растущий организм!
Дверь за уголовниками захлопнулась.
Полина еще несколько минут сидела в своей камере, буквально раздавленная тем, что только что произошло у нее на глазах.
Правда, минувшей ночью она уже видела убийство, но то было совсем другое дело – сторожа убили почти случайно, непреднамеренно, в суматохе бегства, а сейчас мента хладнокровно зарезали прямо за столом… а ведь всего получасом раньше она буквально ела с его рук… Конечно, он был мерзавец и вор, но все же живой человек…
Тут до Полины с запозданием дошли слова седого, мол, Юрий со своими корешами наверняка договорился, и те вот-вот нагрянут…
Сюда заявится милиция! Они найдут своего мертвого товарища и уж точно отыщут потайную комнатку, а в ней ее, Полину! Ей тогда никак не отвертеться – всплывет история с убитым сторожем, да и сегодняшнее убийство тоже повесят на нее. В самом деле, зачем кого-то искать, если – вот она, готовая подозреваемая, прямо возле трупа!
В общем, седой сказал совершенно правильные слова: надо смываться, причем чем скорее, тем лучше.
Полина сбросила браслеты, выбралась из закутка, который, к счастью, не запирался снаружи. Машинально завесила его дверцу ковром и бросилась было к двери, но вдруг замерла на месте.
Оказавшись в комнате, где только что произошло убийство, она смотрела вовсе не на окровавленный труп своего тюремщика. Ее взгляд притягивало совсем другое, гораздо более волнующее зрелище: она смотрела на тарелку с едой.
Тот единственный кусок хлеба с колбасой, который скормил ей покойный мент, только раздразнил ее аппетит. Голод был сильнее страха, сильнее чувства самосохранения. Пусть будет что будет, пусть ее поймают здесь и засадят на пятнадцать лет за убийство, которого она не совершала, но она не может пройти мимо еды!
Полина схватила кусок ветчины и проглотила его, почти не жуя, закусила огурцом, взяла большой ломоть хлеба и уже более вдумчиво, со вкусом, съела его с ветчиной. Даже не поленилась намазать горчицей. Она готова была съесть все, что было на столе, но вовремя опомнилась: нельзя сразу так наедаться, ей станет плохо, а в ее положении болеть никак нельзя…
Все же в последний момент она не удержалась и завернула в газетку немного ветчины, чтобы взять с собой.
А потом… То ли сытость повлияла на ее мыслительные способности, то ли еще что, но только Полина подумала, что здесь, прямо у нее под ногами, лежат деньги. Деньги, которые нужны ей как воздух.
Конечно, деньги кровавые, страшные… но кто это узнает? А ее они могут спасти… Правда, в любую минуту может нагрянуть милиция, взять ее прямо над трупом. Но пока никого не слышно, так, может, у нее есть еще несколько минут?
Полина покосилась на дверь, отодвинула в сторону стол, причем задела труп «дяди Юры». Он перевалился на спину, уставившись в низкий потолок широко открытыми глазами, но девушка постаралась не думать об этом. Опустившись на четвереньки, она принялась ощупывать пол. Где-то тут должен находиться тайник…
Пол в комнате был грязный, вытертый, краска с него давно облупилась, но две половицы казались более новыми. Полина подцепила одну из них обломанными ногтями, потянула. Половица поддалась, она вытащила ее, потом еще одну.
Под ними оказалась пустота. Полина запустила туда руку, пошарила в глубине тайника, нащупала полиэтиленовый пакет и… услышала приближающиеся шаги и голоса за дверью.
Девушка испуганно покосилась в ту сторону, торопливо вытащила из тайника пакет и сунула его за пазуху. Затем положила на место обе половицы и придвинула стол на прежнее место.
За дверью явственно переговаривались несколько человек. Потом раздался осторожный стук.
Полина бросилась к окну, дернула шпингалет, распахнула створки и выпрыгнула на улицу. Было совсем невысоко, и она ничего себе не сломала, не вывихнула. И еще одна удача – за окном никого не было.
Она бросилась прочь по безлюдному переулку, проскочила между двумя сараями, оказалась на задах одноэтажного бревенчатого дома, где женщина средних лет развешивала белье, едва не сбила ее с ног и наконец выбежала на более оживленную улицу. Здесь девушка перешла на шаг, чтобы не привлекать к себе внимания.
И все равно – ей казалось, что все смотрят на нее, все знают, что она – в бегах, что она – затравленная дичь, по следам которой идут охотники.
Может быть, на нее и впрямь смотрели с удивлением: грязная, в порванном платье, с безумными глазами, она совершенно не вписывалась в картину тихого провинциального городка.
– Что смотришь? – прошипела Полина, встретившись глазами с высокой женщиной в ярком платье.
Та испуганно отшатнулась и торопливо перешла на другую сторону.
Полина прибавила шагу: если ее остановят, неприятностей не оберешься. Инстинкт загнанного зверя безошибочно вел ее в сторону железнодорожной станции. Здесь она ни у кого не вызвала удивления: вокруг вокзала крутились нищие, бездомные, приезжие из южных республик и прочая подозрительная публика.
Но тут были свои опасности. Проходя через вокзальную площадь, Полина едва не столкнулась с милиционером. Он проводил ее долгим пристальным взглядом и, отцепив от пояса рацию, стал что-то в нее говорить.
Полина смешалась с толпой пассажиров и вышла на перрон. От него как раз отошел пассажирский поезд, а по дальнему пути медленно двигался длинный-предлинный товарняк.
Ей вдруг вспомнилась минувшая ночь. Она огляделась, пересекла пути и побежала вдоль состава. Найдя вагон с неплотно закрытой дверью, уцепилась за скобу, подтянулась и проскользнула внутрь.
Там было пусто и тихо. Девушка перевела дыхание, достала из-за пазухи пакет и ознакомилась с его содержимым…
Да, выпроводив наконец из своей квартиры Глафиру и оставшись одна, Полина долго не
