– Крест? – переспросил Артем. Он вспомнил, что подполковник, выходя из мастерской, действительно говорил про какой-то крест. – Что еще за крест?
– Крест Командора Мальтийского ордена… – довольно отчетливо произнес Летунов. Но затем его голос начал слабеть, и Артему пришлось нагнуться еще ниже, чтобы расслышать его последние слова. – Огромная ценность… не только материальная, не только историческая… крест стоит дороже любых денег… его тайно сохраняли двести лет… многие люди заплатили за него своей жизнью…
Артем не знал, верить или не верить Летунову. Может быть, его слова – бред умирающего? Но они подтверждались репликой незнакомца, Подольского. Более того – подтверждались его поступками, тем, как он пытался заставить художника выдать тайну…
Артем превратился в слух.
– Слушай… – шептал художник, – слушай и запоминай…
И Артем постарался запомнить каждое слово. Хотя бы так он мог искупить свое невольное предательство.
Летунов закончил говорить и, обессиленный, прикрыл глаза. Но, прежде чем замолчать, он добавил:
– Крест… не должен достаться Подольскому. Передай его Татьяне или… или нашей дочери…
– Почему вы доверили тайну мне? – спросил Артем, выслушав его рассказ.
– А у меня что, есть выбор? – Губы художника чуть скривились, намечая слабую улыбку. – И потом… я разбираюсь в людях. Ты хороший парень… Хоть и дурак!..
Летунов снова прикрыл глаза, и по его лицу начала разливаться смертельная бледность.
– Держитесь! – воскликнул Артем. – Я вызову «Скорую»…
– Поздно… – прошелестели посиневшие губы Аркадия Глебовича. – Поздно и бессмысленно… Сделай то, о чем я тебя просил…
Он дернулся, по телу пробежала мучительная судорога, и лицо окостенело, превратившись в трагическую маску.
Артем прикоснулся двумя пальцами к шее. Ему не раз приходилось делать так в Афганистане, и он без колебаний установил, что «Скорую» вызывать поздно.
Аркадий Глебович Летунов умер.
Артем поднялся.
В мастерской царила глубокая, настороженная тишина. Такая тишина, которая бывает только перед самым рассветом, когда тьма кажется особенно глухой, непроницаемой. Но Артема тишина не могла обмануть: он знал, что вокруг его поджидает опасность. А он теперь не мог, не имел права рисковать.
Перед смертью художник доверил ему свою тайну, и сохранить, сберечь ее, передать сокровище в нужные руки – теперь стало главной целью, главной задачей Артема.
Только так он мог искупить свою вину.
Артем выскользнул из мастерской, бесшумно спустился по лестнице, выглянул на улицу.
Во дворе его никто не поджидал: Подольский был уверен, что Артем уже покинул дом Летунова. И молодой человек беспрепятственно прошел все три двора, выбрался на Большой проспект, поймал ночного водителя. Помня о правилах конспирации, он не назвал тому свой адрес, а доехал до соседней улицы.
Выйдя из машины, двинулся знакомыми с детства проходными дворами. А прежде чем подойти к своему дому, осторожно выглянул из подворотни.
В одном квартале от его жилища стояла длинная черная машина с погашенными огнями – точно такая же машина, как та, в которую Артем сел меньше суток назад, когда его окликнул подполковник Подольский. Так недавно – и так бесконечно давно. Когда он еще был другим человеком. Когда его совесть не была отягощена предательством. Когда он не был еще хранителем чужой тайны.
Конечно, появление здесь автомобиля могло быть простым совпадением, кто-то из жильцов оставил здесь на ночь свой… но Артем давно уже не верил в такие совпадения.
Он внимательно следил за черной машиной… и вдруг увидел мелькнувший внутри нее огонек. Там кто- то закурил.
Последние сомнения отпали: его караулят возле дома люди подполковника Подольского. Он стал для них опасным свидетелем – и эти люди не отступят, пока не уничтожат его.
У Артема мелькнула было мысль отправиться к Татьяне, спрятаться у нее, а заодно передать ей то, что узнал от Летунова. Но он тут же отбросил ее: пойти к Татьяне – значит привести к ней людей Подольского. Не зря Аркадий до сих пор скрывал от нее свою тайну – тем самым он берег любимую женщину, охранял ее от смертельной опасности.
Значит, так же должен поступить и Артем. Он должен лечь на дно, исчезнуть, пока опасность не уменьшится, не уляжется, как круги на воде от брошенного камня.
До утра он просидел в зале ожидания Московского вокзала, а потом отправился к своему однополчанину, боевому другу Федору Аргунову. Артем знал: Федька связался с криминалом, поэтому ему ничего не стоит раздобыть новые документы. Да и лишние вопросы задавать не в его характере.
С полученным вскоре паспортом Артем – теперь его звали Николаем – уехал в провинцию, где хотел дождаться, пока все затихнет и можно будет связаться с Татьяной, не навлекая на нее смертельную опасность.
Однако все сложилось не так, как он планировал, а ожидание затянулось на долгие годы…
– Откуда вы все это узнали? – вновь спросила Полина, когда Кира Яковлевна закончила свой рассказ и в ее комнате опять воцарилась тишина.
– От него, от Артема… – точно так же ответила пожилая женщина. – Мы с ним действительно переписывались. Не так часто, всего несколько писем за двадцать три года…
– А мама? Что было с ней? Почему она так поспешно вышла за Серегина?
К счастью, Татьяна не сама нашла труп Аркадия.
Его обнаружил сосед, жилец нижней квартиры, который прибежал утром ругаться из-за протечки на потолке. Он вызвал милицию, и уже участковый инспектор связался с Татьяной и со свойственной ему носорожьей деликатностью сообщил о гибели гражданского мужа.
Татьяна едва не потеряла сознание от такого известия. Она не хотела жить и всерьез обдумывала, что лучше – газ, открытое окно или петля. Удержала ее от суицида только маленькая дочь, только сознание того, что она необходима Поленьке.
Татьяна взяла себя в руки и занялась похоронами.
Сама по себе кошмарная процедура в те годы была сопряжена с бесконечными хлопотами, унижениями, очередями. Хотя, может, так проявлялась какая-то глубинная целесообразность: трудности заставляли людей, понесших тяжелую утрату, отвлечься от нее, притупляли боль.
И вот, когда похороны Аркадия были уже позади, Татьяну пригласили для разговора в какую-то серьезную организацию. Впрочем, ее не вызвали повесткой в официальное учреждение – нет, ее остановили на улице, усадили в длинную черную машину и привезли в обыкновенную квартиру неподалеку от станции метро «Чернышевская».
Там ее встретил представительный моложавый мужчина с красивым самоуверенным лицом и густыми, начинающими седеть волосами. Он предъявил Татьяне удостоверение: впрочем, держал его так, чтоб она смогла прочесть только его звание – подполковник.
Мужчина начал расспрашивать Татьяну о покойном Аркадии Летунове.
– В чем дело? – удивленно спросила Татьяна. – Насколько я знаю, Аркадия Глебовича убили грабители. Разве он в чем-то виноват? Он – жертва преступления, а не преступник! Или у вас есть другая версия? Не совпадающая с официальной?
– Нет, версия правильная, – кисло согласился подполковник. – Однако я хотел бы, чтобы вы подробно рассказали мне о нем… о чем он с вами разговаривал… где бывал… У нас есть определенный интерес к его образу жизни, к знакомствам…
– Почему вас интересует его образ жизни? Человек умер, похоронен. Да и при жизни он не совершал ничего предосудительного!
– Это не вам решать! – повысил голос подполковник. – И имейте в виду – вы тоже несете свою долю ответственности!
– Ответственности? За что? Ведь вы ничего мне не объяснили! Я даже не была его официальной
