приходит ко мне дважды в неделю. Я даю уроки французского языка. Это ощутимая прибавка к пенсии…
– Я ничего не имею против ваших уроков! – прервала ее Журавлева. – Просто вы только что сказали, что у вас никого не бывает… при этом вы явно не имели в виду эту… Машеньку? И кроме нее у вас, наверное, есть еще ученики?
– Ну разумеется! – подтвердила старушка. – У меня есть еще несколько постоянных учеников. Вы просто не представляете, как тяжело жить на одну пенсию…
Наталья выразительно промолчала.
– Не хотите ли вы сказать, что ключи мог взять кто-то из учеников? – Леонида Васильевна смерила Наталью осуждающим взглядом. – Это все очень приличные молодые люди!
– Однако факт остается фактом – ключи пропали!
– Да, действительно! – старушка погрустнела. – Но, может быть, они просто куда-то завалились… может быть, я найду их, когда буду делать уборку…
– Леонида Васильевна! – Наталья повысила голос. – Лучше припомните – в последнее время никто из ваших учеников не вел себя… странно?
– Странно? – старушка на минуту задумалась. – Разве что Мариночка…
– Мариночка? – повторила Журавлева и под влиянием интуиции протянула Леониде Васильевне фотографию девушки, убитой в квартире ее племянницы. – Случайно это не она?
– Да, это Мариночка… – растерянно подтвердила старушка. – Очень милая девушка… только она на этой фотографии плохо выглядит… видимо, неудачный снимок!
Девушка на фотографии действительно плохо выглядела, что было неудивительно: она была убита ударом ножа.
– Вы сказали, что она странно себя вела, – напомнила Журавлева старушке. – В чем это заключалось?
– Ну… понимаете, она так просила позаниматься с ней! Говорила, что это для нее очень важно, что ей нужно ехать в Канаду. Я пошла ей навстречу, отменила занятия с племянником Варвары Сергеевны… вы представляете?
Наталья, конечно, не представляла, однако кивнула, чтобы Леонида Васильевна не отвлекалась.
– Так вот, я пошла ей навстречу, а она… она посетила только два занятия и пропала! Представляете себе? А с французским у нее было не очень хорошо, и двух занятий, разумеется, было недостаточно! Как вам кажется – это странно?
– Да, действительно довольно странно… – согласилась Наталья. – А скажите, Леонида Васильевна, вы ведь не берете к себе в ученики случайных людей?
– Да как же можно! – воскликнула старушка. – В наше время нельзя пускать в дом случайного человека! Вы же работаете в милиции, должны знать, какой сейчас разгул преступности!
– Совершенно верно! – подтвердила Наталья.
– Так что я беру учеников исключительно по рекомендации! Вот, например, Машенька – внучатая племянница Зюки!
– Кого? – удивленно переспросила Журавлева. – Какой злюки?
– Не злюки, а Зюки! Зинаиды Аполлоновны Полуэктовой!
Леонида Васильевна ожидала, наверное, что ее гостья восхищенно ахнет, но та замешкалась.
– Вы не знаете, кто это такая? – предположила старушка.
– Честно говоря… – смущенно протянула Наталья.
– Зинаида Аполлоновна была когда-то очень известным концертмейстером! – сообщила Леонида Васильевна. – И мы с ней знакомы… я вам не скажу, сколько лет, а то вы подумаете, что я – древняя окаменелость! Короче, я беру учеников только по очень приличной рекомендации.
– Понимаю, – кивнула Журавлева, – понимаю и одобряю. Но вот та… Мариночка, которая так странно себя вела, – вы не помните, кто вам ее рекомендовал?
– Мариночку? – старушка задумалась, шевеля губами. – Минуточку… действительно, кто же ее рекомендовал… точно не Зюка и не Варвара Сергеевна… может быть, Аристарх Платонович? Нет, не он… он в то время лежал в реанимации… что же это такое? Неужели у меня начинается склероз?
Леонида Васильевна глубоко задумалась, шевеля губами.
– Нет, никак не могу вспомнить!
– А вы попробуйте встать на то же самое место, где вы находились, когда это произошло. То есть когда вам рекомендовали эту девушку, Марину. Моя бабушка всегда так поступала, если хотела что-нибудь вспомнить.
– Да что вы говорите? – заинтересовалась Леонида Васильевна. – Надо попробовать!
– Но вы помните, где были в то время? – озабоченно спросила Наталья.
– Конечно, помню! – старушка засияла. – Разумеется, я была возле телефона!
Она опустилась на венский стул возле телефонного аппарата и уставилась на стенной календарь с фотографиями ярких разноцветных попугаев.
– Вадик! – выпалила вдруг Леонида Васильевна, ткнув пальцем в желто-зеленого попугая. – Ее рекомендовал мне Вадик, внук Ляли Коржиковой!
– Вы уверены?
– Абсолютно! Я тогда еще подумала, что он чем-то похож на этого попугая!
– Что, он так ярко одевается?
– Нет, он иногда так склоняет набок голову и смотрит, полуприкрыв глаза! А знаете, Наташенька, ведь это совершенно замечательный способ! Спасибо вам, теперь все время буду так поступать, если что-то забуду!
– Скорее не мне, а моей бабушке, – скромно возразила Наталья. – А кто такой этот Вадик?
– Я же вам сказала – внук Ляли Коржиковой, она когда-то работала в театральном институте. Она умерла несколько лет назад, а Вадик… кажется, работает в Эрмитаже… а это что-нибудь да значит, не правда ли? Наверное, он приличный молодой человек, если его взяли на работу в Эрмитаж!
Наталья хотела сказать, что не место красит человека, а человек место, и то, что неизвестный ей Вадик работает в Эрмитаже, ровным счетом ничего о нем не говорит. Однако она решила промолчать, чтобы не сбивать забывчивую старушку с мысли. Вместо этого она спросила ее, не знает ли Леонида Васильевна адреса или телефона «приличного молодого человека».
То, что неизвестный Вадим работает именно в Эрмитаже – там же, где Старыгин, – очень заинтересовало капитана Журавлеву. Можно сказать, она почувствовала свежий след.
Старушка достала из очередного ящика толстую, растрепанную записную книжку и принялась перелистывать ее.
– Вика… Зюка… Лиля… – бормотала она. – Ну, вот она, Ляля Коржикова! Записывайте, Наташенька!
Журавлева записала телефон и адрес Вадима Коржикова и откланялась, поблагодарив Леониду Васильевну за содействие.
