вышли в полутемный дворцовый коридор.
Клеопатра сделала несколько шагов по коридору и выглянула из-за угла.
За поворотом, около двери кладовой, стоял римский солдат.
– Отвлеки его! – приказала царица одному из слуг.
Тот кивнул, выбежал из-за угла и бросился к легионеру, истошно голося:
– Господин легионер! Скорее, поспешите к главному входу, там какие-то вооруженные люди сражаются с охраной!
Легионер недоверчиво взглянул на слугу, но тем не менее покинул пост и побежал к воротам.
Клеопатра подала знак своим спутникам, завернула за угол и вошла в кладовую.
Все помещение было заставлено глиняными сосудами, ящиками и мешками с припасами. Клеопатра уверенно подошла к одной из амфор, постучала по ее стенке и, услышав гулкий пустой звук, сняла с нее деревянную крышку.
– Сюда! – скомандовала она и первой влезла в амфору.
Эта амфора была без дна, и за ней начинался подземный ход, выходивший за стены дворца.
Вслед за царицей в потайной ход проникли слуги с телом Марка Антония. Последней шла Кливия с корзиной винных ягод.
Через несколько минут Клеопатра со спутниками поднялась по лестнице, и все они оказались в саду, расположенном рядом с дворцом.
Царица закрыла лицо краем плаща и вышла в город.
Александрия изменилась до неузнаваемости.
Шумные рынки и площади опустели, жители попрятались по домам. Только римские патрули проходили по вымершим улицам да пробегали стаи одичавших собак.
На этот раз Клеопатру не ждала удобная барка, ей предстояло проделать весь путь до Города Мертвых пешком.
Скоро царица сбила ноги на каменистой дороге, но ни одна жалоба не раздалась из ее уст.
Наконец впереди показались первые постройки Некрополя.
– Вон туда, налево! – распорядилась царица, указав на возвышающийся среди скал мраморный склеп.
Слуги внесли в усыпальницу тело Марка Антония и бережно положили его на высокий алтарь. Рядом Кливия поставила корзину.
– Спасибо, – проговорила Клеопатра, повернувшись к своим слугам. – Благодарю вас за верность! Теперь можете вернуться в город. Больше вы мне ничем не можете помочь. Я хочу остаться здесь наедине со своим возлюбленным.
– Позволь мне остаться с тобой, госпожа! – воскликнула Кливия. – Я хочу прислуживать тебе до самой последней минуты.
Клеопатра пристально взглянула на служанку и, что-то прочтя в ее взгляде, кивнула:
– Пусть будет так!
Остальные слуги низко поклонились царице и отправились в обратный путь.
Проводив их взглядом, Клеопатра подошла к алтарю и проговорила, склонившись над мертвым телом Марка Антония:
– Вот и все, мой повелитель, мой возлюбленный! Мы правили с тобой половиной мира – теперь у нас осталось только несколько верных слуг. Мы жили в самых прекрасных дворцах – теперь наши владения стали малы, только этот тесный склеп принадлежит нам. Но пока я с тобой, все остальное для меня неважно, и этот склеп так же просторен, как огромный дворец! – Она поцеловала мертвого полководца в губы и продолжила: – Бывало, мы с тобой устраивали сказочные пиры. Сегодня будет последнее наше пиршество, и оно будет не хуже прежних, пусть на нашем столе только несколько винных ягод.
С этими словами она откинула ткань, закрывающую корзину, и запустила туда руку.
– Ну, где же ты? – проговорила царица, перебирая смоквы.
Она выбрала одну, самую спелую, и отправила в рот.
– Крестьянин не обманул – эти смоквы и впрямь хороши!
Она снова положила руку на винные ягоды, и наконец среди плодов мелькнула коралловая головка змеи.
– Ну, вот и ты! – радостно проговорила царица.
Аспид молниеносно выбросил треугольную голову, и на руке Клеопатры появились две красные отметины.
Она улыбнулась:
– И правда, это совсем не больно! Встречай же меня, возлюбленный!
С этими словами она поднялась на алтарь, легла рядом с Марком Антонием. По ее телу пробежала короткая судорога, и Клеопатра, последняя царица великого Египта, отправилась в царство мертвых.
Герман спал мало, урывками, по двадцать-тридцать минут, редко засыпал больше чем на час. Он мог бодрствовать большую часть ночи, а потом ненадолго заснуть посреди дня. Впрочем, день для него ничем не отличался от ночи, а его сны мало отличались от бодрствования – та же клубящаяся беспросветная тьма, наполненная таинственными угрожающими фигурами, бледными мерцающими огнями.
Но на этот раз сон был удивительно четким и ясным.
Он находился в Египте, не в той современной туристской стране, где не бывал только ленивый, а в настоящем, подлинном Египте, в древней земле Кемет, земле храмов и фараонов. Он медленно, с опаской шел по Городу Мертвых. Вокруг были склепы и засыпанные песком надгробия, среди которых время от времени мелькал какой-то маленький зверек, проползала змея или ящерица.
Вдруг из-за полуразрушенного мраморного саркофага появились три величественные фигуры. У одной на плечах была голова шакала, как у повелителя мертвых Анубиса, у другой – голова ибиса, как у мудрого Тота, у третьей – голова сокола, как у великого Гора.
Герман… или не Герман… он был сейчас совсем другим человеком, и этот другой замер в испуге перед тремя древними божествами. А тот, на чьих плечах покоилась голова шакала, выступил вперед и проговорил грозным, гулким голосом:
– Слушай волю богов, Гимарис! Ты согрешил против нас, отдав священное ожерелье чужестранке. Две тысячи лет ты искупал свой грех – и вот теперь пришло время поставить точку в этой истории. Ты ее начал – ты и завершишь! После этого тебе будет дарован покой. Покой и отдохновение в блаженных полях Иару.
– Я готов исполнить вашу волю, – робко проговорил тот, другой человек, возникший во сне Германа. – Я все сделаю, чтобы искупить свой грех. Но что, что я должен делать? Скажи мне, о мудрый!
Вперед выступило создание с головой ибиса и проговорило тихо и строго:
– Спроси книгу! Книга скажет тебе, что делать. Книга укажет тебе путь к спасению.
Человек вздрогнул и проснулся.
Вокруг него была прежняя, привычная тьма, которая окружала Германа днем и ночью. Но он очень хорошо помнил свой сон, явственно видел трех великих богов, слышал их голоса.
Герман нащупал кнопку на подлокотнике кресла, нажал на нее.
Эта кнопка была связана с сигнальной лампочкой и звонком в комнате Ады. Услышав звонок, увидев загоревшуюся лампочку, гадалка приходила к Герману, чтобы узнать, что ему нужно.
Но на этот раз она не появилась.
