Он бросился к своей машине.
Ресторан «Третья планета» располагался совсем недалеко, на Курляндской улице, так что время еще было.
Конечно, в том случае, если Ленина догадка верна и встреча состоится именно в «Третьей планете».
Леня достал мобильный телефон и сделал один звонок, сообщив время и место предполагаемой встречи второму участнику операции.
Ресторан «Третья планета» был оформлен в фантастическом стиле не очень далекого будущего. Столики напоминали летающие тарелки, стойка бара изображала кабину космического корабля, официантки расхаживали в униформе из металлических пластин и со светящимися антеннами на голове. На сцене резвился жизнерадостный толстяк – тот самый Весельчак У.
За угловым столиком, накрытым на троих, сидели двое мужчин.
Один из них – полный, вальяжный, с ухоженным породистым лицом и уверенными замашками хозяина жизни, посмотрел на золотые швейцарские часы и недовольно поморщился:
– Задерживается наша дама.
Его сосед, скромный и очень молодо выглядящий, усмехнулся и проговорил:
– Фридрих, я достаточно хорошо вам плачу, чтобы вы не изображали передо мной большого барина.
Скромным моложавым мужчиной был Андрей Антонович Гришин, владелец нескольких крупных пищевых комбинатов, нескольких кораблей-сухогрузов, возивших сырье для этих комбинатов, а также целой сети магазинов во всех больших городах России, продукцию этих комбинатов реализующих. Гришина знали в городе под довольно лестным именем Доктор. Подлинной страстью Андрея Антоновича было собирание произведений искусства, в чем ему и помогал – за очень хорошее вознаграждение – его сосед по столику, вальяжный и барственный Фридрих Карлович Берг, историк и искусствовед, в прошлом сотрудник нескольких известных музеев, откуда ему приходилось уходить из-за опасной склонности к кокаину.
Наконец в дверях ресторана появилась некрасивая высокая темноволосая женщина с длинным грубым лицом. Она переговорила с метрдотелем, и тот со всевозможными изъявлениями почтения проводил посетительницу к столику Андрея Антоновича.
– Темные волосы вам идут, – заявил галантный Берг.
– Не выдумывайте, – отозвалась Вера, – это только для конспирации.
– Посылка при вас? – осведомился Андрей Антонович.
– А деньги при вас? – ответила Вера вопросом на вопрос.
Гришин показал глазами на соседний столик, за которым сидел со скучающим и безразличным видом мужчина лет тридцати, в котором все, начиная от широких мощных плеч, характерно топорщащегося на месте кобуры пиджака и заканчивая внимательным, ни на чем не задерживающимся профессиональным взглядом, изобличало телохранителя.
Под столом у телохранителя стоял объемистый чемодан из мягкой коричневой кожи.
Вера расстегнула замшевую сумку и положила на стол пакет из плотной желтой бумаги. Пакет больше не был опечатан – прежде чем идти на встречу, Вера вскрыла его и ознакомилась с содержимым.
– Позвольте. – Берг протянул руку и развернул плотную бумагу.
Перед ним лежала темная доска размером двадцать на тридцать сантиметров, на которой была изображена юная Мадонна, задумчивая и спокойная, нежно взирающая на своего розовощекого младенца.
– Так-так, – задумчиво проговорил Фридрих Карлович, доставая из кармана складную лупу, – так-так…
Он наклонился над доской и принялся разглядывать фрагменты картины и само дерево, но Гришин, который хорошо знал своего придворного искусствоведа, помрачнел. Ему уже было ясно, какой вердикт вынесет Берг, хотя тот еще продолжал свое исследование.
– Так-так, – повторил Берг, перевернул доску, осмотрел ее с изнанки и пренебрежительно швырнул ее обратно на стол.
Он внимательно, с любопытством посмотрел на Веру и перевел взгляд на своего хозяина.
– Торопились, – насмешливо сообщил он Гришину, – работа довольно хорошая, профессиональная, но мастер был ограничен временем и поэтому не смог как следует обработать доску. Серьезное исследование не понадобится, мне и так все ясно.
– Что значит – торопились? – проговорила Вера неожиданно высоким голосом. – Кто торопился? Что вы хотите сказать?
Она похолодела, ей показалось, что зал ресторана начинает медленно вращаться вокруг нее.
– Девушка, похоже, плохо понимает, с кем она имеет дело, – скучным голосом продолжил Берг, обращаясь исключительно к Андрею Антоновичу и, кажется, вовсе не замечая онемевшую Веру, – она, наверное, подумала, что с нами можно шутить.
Неожиданно он развернулся к Вере всем корпусом, смерил ее взглядом и презрительно бросил:
– Сегодня – не первое апреля! На дворе уже май, моя дорогая, так что время вульгарных шуток давно прошло!
– Вы хотите сказать… – проговорила Вера, едва справляясь с предательски отказавшим голосом.
– Я хочу сказать, – прервал ее Берг, – что это – подделка. Достаточно грубая, торопливая подделка, мне даже не понадобились лабораторные условия, чтобы ее разоблачить!
Он взглянул на своего молчаливого хозяина и продолжил:
– Думаю, вы понимаете, что шутить таким образом с людьми такого масштаба, как Андрей Антонович…
– Девушка все понимает, – поморщившись, остановил его Гришин, – думаю, она не пошла бы сознательно на такой обман.
Вера энергично закивала, и Гришин продолжил:
– Мне кажется, здесь одно из двух: или вы оказались достаточно глупы и легкомысленны, чтобы принять желаемое за действительное, то есть подлинника картины у вас никогда и не было. Или вы проявили еще большую глупость, позволив кому-то обмануть вас и подменить картину… В любом случае мы с Фридрихом Карловичем больше вас не задерживаем и просим больше нас не беспокоить.
Дождавшись, когда Вера выйдет из-за стола, к Гришину подскочил метрдотель и профессионально- заискивающим голосом осведомился:
– Что будете заказывать, Андрей Антонович? У нас сегодня замечательная оленина в можжевеловом соусе…
Вера шла к дверям ресторана, сгорая от стыда. Ей казалось, что взгляды всех посетителей прикованы к ней, что все смотрят на нее и смеются – ее выставили, выгнали, как попрошайку, как нищенку!
Но даже не это было самым ужасным.
Самым ужасным было то, что в несколько страшных секунд рухнула ее великая мечта.
Солнечные пляжи, белоснежные океанские лайнеры, роскошные отели, смуглые услужливые официанты – все это оказалось похороненным под обломками этой мечты.
«Но как же такое могло случиться? – думала Вера. – Приехав из банка, я не выпускала картину из рук. Значит, в банке уже лежала копия?»
И тут ее осенило.
Хитрая старуха была очень предусмотрительна.
Она никому не верила, в том числе нотариусу Селиверстову – и была не так уж не права! Она сказала, что помещает картину в надежное место, в банковский сейф, чтобы перехитрить всех, чтобы картину не искали, а сама наверняка спрятала ее совсем в другом месте.
В таком месте, где никто не станет ее искать – потому что это слишком просто, слишком глупо, и где в то же время картина будет у нее под рукой.
Она спрятала картину в собственной квартире.
Так что не все еще потеряно.
Великая мечта еще может осуществиться.
Расторопные официанты под присмотром бдительного метрдотеля забегали вокруг стола,
