обо что-то мягкое. Это мягкое, вспомнив чужую мать, зашевелилось и отодвинулось от меня. Я открыл, машинально закрытые при падении, глаза, поднял голову и тоже вспомнил чью-то мать.
Посреди большого поля, вповалку лежали сотни людей, многие шевелились, подымаясь, тоже растерянно крутили головами по сторонам. По внешнему виду, было заметно, что это заключённые. Среди них, попадались и люди в форме, сотрудники СИЗО. Рядом со мною, в своём модном костюме, на траве сидел следователь Пастухов, непонимающим взглядом, растеряно и испугано трясся и крутил головой, осматривая то, что его окружало. А окружало его то, что и всех. Поле, небо и никакой тюрьмы вокруг.
Поднявшись на ноги, я осмотрелся по сторонам. Невдалеке виднелся лес, в небе посвистывала какая-то птаха. Судя по всему, было раннее утро, трава ещё не просохла от росы. После тюремной атмосферы, воздух был одуряющее чист. Я вздохнул полной грудью, так что в голове зашумело, бодрость, ощущение нового и неизведанного ударили в мозг. Неожиданно, весь мой страх куда-то ушёл, я вдруг понял, что ненавистные стены СИЗО я больше никогда не увижу и началась новая жизнь. Отодвинув, на время, причины этого понимания, я повернулся к той роже, которую за сегодня уже люто возненавидел. Посмотрев на растерянного Пастухова, я слегка наклонился к нему и спросил:
— Ну, что, Пастухов? Я говорил тебе, что Бог не теля — бачит видселя? Говорил. Я говорил, что мы с тобой встретимся в другом месте и ты будешь этому не рад? Говорил. А теперь, держи обещанное, падла!
С этими словами, я с удовольствием, врезал ногой по толстой, потной, испуганной морде Пастухова.
Второй день наша толпа брела по степи. Время от времени, взявший на себя обязанности главнокомандующего — Резаный, отправлял группы бывших зеков на разведку. А заодно, и на поиски съестного, в ближайший лес, вдоль которого мы шли. Резаный, в миру — Николай, был по всем понятиям авторитетом. Не приживаясь долго на воле, он практически не вылезал из колоний. За достаточно короткое время, мы с ним нашли общий язык, в некотором роде разграничив зоны влияния. Он рулил всеми, а я ему в этом не мешал. Меня это в принципе устраивало, его тоже. На мою независимость он не покушался, чувствовал, что я скорее сдохну, чем выполню его указание или, скорее всего, ему горло перегрызу. Так-то, мы предварительно были наслышаны друг о друге, поэтому быстро договорились.
Сейчас нас было немного меньше, чем в тот момент, когда мы все очнулись под открытым небом. Примерно полтора десятка тел пришлось прикопать в овраге, обрушив на них землю с краёв. После первого шока от смены обстановки, когда я стал методично пускать под пресс Пастухова, многие тоже вспомнили старые обиды, часть зэков кинулась на бывших сотрудников СИЗО, кто-то сцепился между собой. Раздались выстрелы. Крик поднялся сильный. Все носятся, орут.
Пастухова я убивать не собирался, немного обработав это скулящее животное под ободряющие возгласы нескольких зрителей, которые не поддались всеобщему безумию, я остановился и внимательно осмотрелся в этом бардаке. Недалеко колыхалась волна голов, откуда раздавались азартные выкрики, удары. Раздавались вопли боли и чей-то истощённый вой. Бросив короткий взгляд на плачущего Пастухова, размазывающего кровь по роже, я рявкнул ему, что бы сидел на месте. А сам направился в толпу, мне было любопытно, кого там так азартно месят. Бесцеремонно растолкав народ, по пути врезав по мордам особо возмущённым, я пробился в первые ряды. Как я и ожидал, зэки били мусоров. Основная их масса сбилась в кучу, выставив несколько стволов в сторону бывших заключённых. Но уже не стреляли. На земле валялось с десяток растерзанных тел, и нескольких уже добивали, дружно меся ногами. Мусора не вмешиваясь в свалку, стояли плотно сбившись в кучу, в их глазах плескался страх. Ну, это и понятно. Количественно, их раз в десять меньше чем зэков. И тот пяток пистолетов им погоды не сделают. На сколько я знал, внутри СИЗО оружие носить было запрещено, только дубинки. Значит, это оружие с поста охраны, на входе в главный корпус тюрьмы. Значит, внешняя охрана сюда не попала, переместились только те, кто был внутри здания.
Неожиданно, среди толпы мусоров, я заметил знакомые рожи. Ярость опьяняюще ударила в голову.
— Охренеть, какие люди!!! — воскликнул я, — Ну, не может же так сильно везти! Столько счастья и всё в один день!
С этими словами, я направился в сторону насторожённых сотрудников, по пути растолкав глумящихся, уже над бездыханными телами, зэков. Один что-то недовольно рыкнув в мой адрес, тут же осел на землю, закатив глаза. Не люблю хамов. Остановившись в паре метров от притихших сотрудников, я весело их осмотрел, спросил:
— Привет кого не видел, как дела? Чего грустим?
— Чего тебе, Искандер? — отозвался один из них.
Приглядевшись, я узнал своего знакомца, дубака Бориса. Улыбнувшись ему вполне дружелюбно, я ответил:
— А, это ты Борис. Да ничего особенного. Я хочу убить двоих, из тех кто сейчас среди вас, но взамен обещаю, что сегодня никто из вас больше не умрёт. Что скажете на моё предложение?
— Ты чего, сука, охренел совсем? — проорал один из них, — Сейчас пулю схлопочешь в пузо, урод!
— Сейчас я уже хочу убить троих. Этого крикуна тоже, — спокойно отозвался я, — Если продолжим базар в том же тоне, то вы умрёте все. Вот эти ребята мне помогут. Они вас почему-то не любят. А пистолеты вам не помогут, сами понимаете. Вас просто сомнут. А потом, порвут, как Тузик грелку.
Я мотнул головой назад, показывая на окруживших всех нас зэков. Почуяв ещё одно бесплатное развлечение и хлебнувшие крови зэки, жаждали продолжения банкета. Раздались дружные выкрики, обещание разнообразных извращений, в адрес своих бывших тюремщиков.
— У вас выбор небольшой. Или отдать мне, теперь уже троих, или умереть всем. Посмотрите вокруг. Мы не в тюрьме. Мы даже не на Земле, если кто-то этого ещё не понял. Глаза разуйте! Посмотрите на это небо, солнце, траву под вашими ногами! Это не Земля! Среди тех, кто вас сейчас окружает, нет ни одного сочувствующего вам, все они жаждут вашей крови. Вас мало и вы все умрёте. Но забрав три жизни, я дам вам надежду, что на этом ваши смерти закончатся.
— А ты кто такой, что бы чего-то тут обещать? — раздался голос сзади меня. Обернувшись, я обнаружил здоровенного парня, который презрительно смотрел на меня. Руки его были в крови, одежда тоже. Понятно. Крови хлебнул, здоровья много. Рвётся в лидеры.
— Меня зовут Искандер, — ответил я.
— И чё? Да хоть Клара Целкина, мне похер. Ты чего тут развыступался, как Ленин на броневике, а?
