– Это очень интересное соображение, – заявил Хэтч, решив воспользоваться открывшейся возможностью. – Ты не вошла в офис по той единственной причине, что очень вовремя споткнулась об Алекса. Но ведь я велел тебе не входить туда.
– Все знают, что я плохо подчиняюсь приказам, Хэтч. Еще кофе?
– Не пытайся переменить тему. Ты ходишь по тонкому льду, девушка, и я сегодня в плохом настроении.
– Ну надо же. Будешь на меня кричать? – Она с величайшим интересом воззрилась на него, как будто ждала начала представления.
– Я так долго сдерживался, что, надеюсь, смогу и на этот раз сдержать этот в данных обстоятельствах вполне естественный порыв. Но советую тебе не слишком испытывать мое терпение.
– Скрытые угрозы… Как интересно. Я тебя таким никогда не видела, Хэтч. Совсем другой человек. Готова поспорить, ты сдерживаешься только потому, что не хочешь потерять ни пяди той территории, которую, как ты считаешь, ты уже завоевал, так удачно заснув на моем диване.
– В самое деле?
– Я знаю весь ход твоих мыслей, Хэтч. Ты взвесил все «за» и «против» и решил, что невыгодно выходить из себя и орать на меня на таком деликатном этапе игры.
– Ты считаешь, что знаешь меня очень хорошо, верно?
– Достаточно хорошо, чтобы догадаться, о чем ты думаешь. – Джесси отпила глоток кофе и сморщила нос. – Но должна признать, я не догадывалась, что ты умеешь варить такой кофе. Вкус как у пережаренных зерен. – Она осторожно отпила еще глоток. – Со слабым ароматом старых шин, для полноты впечатления.
– Я вырос на ранчо. Там никто не пьет жидкий кофе.
В ее глазах мелькнул интерес.
– Ты вырос на ранчо? Где?
– В Орегоне.
– Твои родители все еще там живут?
– Нет. – Он пожалел, что проболтался, но выражение ее лица подсказало ему, что сожалеть поздно. Она заинтересовалась. А любопытствующая Джесси Бенедикт – очень опасная Джесси Бенедикт.
С другой стороны, приятно, что она проявляет какой-то интерес к нему.
– А где сейчас живут твои родители?
Хэтчард вздохнул:
– Когда мне было пять лет, мать решила, что больше не может выносить жизнь на ранчо. А может, ей надоел мой старик. Как бы то ни было, она подала на развод и уехала. Куда-то на Восток, где вышла замуж за работника страховой фирмы.
Джесси нахмурилась:
– А как же ты? Хэтчард пожал плечами:
– Я жил на ранчо с отцом до шестнадцати лет, а потом уехал.
– Ты рано поступил в колледж?
– Нет, я просто рано сбежал из дому. Мы с папашей не слишком ладили. – Хэтч отбросил в сторону воспоминание о слабом, ноющем, злобном человеке, вырастившем его. – Но, сама понимаешь, я не был идеальным сыном. Так или иначе, когда я уехал из дома, я наврал про возраст и нашел работу на ранчо в Калифорнии. Отец через два года погиб в автомобильной катастрофе.
– И что потом? – Она не сводила с него глаз.
– Вернулся в Орегон, продал ранчо, деньги использовал, чтобы расплатиться с банком. Отец был по уши в долгах. Плохой бизнесмен. Да он вообще ничего собой не представлял. Когда он умер, я решил, что докажу, что он был не прав.
– В чем?
Хэтчард посмотрел на густой напиток в своей чашке.
– У него имелась привычка говорить мне, что из меня никогда ничего не выйдет.
– Ну, тут он явно ошибался. – Взгляд Джесси на мгновение остановился на золотой стрелке его часов.
Хэтчард мрачно усмехнулся:
– Думаю, что всем, что у меня сегодня есть, я обязан своему старику.
– А как насчет матери? Она еще жива?
– Да.
Джесси задумчиво пожевала нижнюю губу.
– Видишься с ней?
– Редко. – Хэтч отправил в рот еще ложку овсянки. – Звоню каждый год на Рождество.
– Не слишком часто получается, Хэтч. Укор в ее взгляде вывел его из себя.
