нее надо было со специального стула.
— Ну и как тебе спальня? — Каллум остановился посреди комнаты, глядя ей в глаза.
— Она восхитительна, — призналась София, — я бы хотела для себя такую. Но не могу же я выйти за мужчину, потому что влюбилась в дом.
— Но это все-таки одна из причин, способных склонить чашу весов в мою сторону. Конечно, должны быть причины и более веские. Ты не разрешила бы мне тебя соблазнить в гостиной и на кухне, а как насчет спальни с такой внушительной постелью?
— Но ты же не станешь этого делать.
— Разве? — Он бросил перчатки и шляпу на комод и направился к ней.
— Но джентльмен не может так поступить. Он никогда не позволит себе соблазнить целомудренную леди. — Она старалась говорить спокойно, собрав все свое самообладание.
— Нет, если бы не собирался на ней жениться.
Она загородилась стулом, ухватившись за его спинку.
— Но я еще не согласилась на твое предложение.
— Верно. А как насчет поцелуя? Ты не против поцелуя, София?
— Пожалуй, не против, — храбро заявила она, и он растерянно моргнул, не ожидая такого ответа. — Не надо смотреть на меня так, будто ты потрясен. А если мне любопытно? Мне двадцать шесть, и меня не целовали по крайней мере в течение последних десяти лет. И перспектива поцелуя с красивым джентльменом, да еще таким опытным, меня заинтриговала.
— Ты всегда так прямолинейна?
— Надеюсь.
Конечно, это неприлично и неблагоразумно позволять Каллуму целовать себя. Ведь она даже не обручена с ним. Но все же ей этого хотелось, во всяком случае — последние часы.
Частично это было любопытство, как она уже призналась. Но и, конечно, сам Каллум привлекал ее. Несмотря на их легкую, хотя и двусмысленную перепалку, он был для нее закрыт. И не собирался открывать перед ней свою душу. Впрочем, София была уверена, что он станет хорошим мужем, и, если исключить моменты, когда ей хотелось его стукнуть, она чувствовала, что с ним будет легко. Может быть, дело тут в их общем детстве.
Закусив губу, она взглянула на застывшего в ожидании Каллума. Он терпеливо ждал, что она решит, — настоящий кот, подстерегающий мышь у ее норки.
— Может быть, мы устраним сначала это препятствие. — Он показал на шляпку, и она неловкими пальцами начала развязывать ленты. — Если ты собираешься замуж, то должна знать, что будущий муж захочет тебя поцеловать.
Она отвернулась, не находя слов и не зная, что ответить. Смелость ее исчезла, она чувствовала себя потрясенной настолько, что потеряла остроту зрения — так бывало, когда во время лихорадки у нее поднималась температура: его лицо было близко, но черты расплывались.
— Но если ты чувствуешь неловкость и передумала…
— Нет, я хочу, чтобы ты меня поцеловал. — Ока положила шляпку на комод. — Это всего лишь поцелуй. Немного преждевременно, но не то, чего стоит бояться. И это просто смешно — в моем возрасте не испытать настоящего поцелуя. Но этим и ограничимся.
— Я ждал, что ты это скажешь.
Она не успела понять, шутит он или, наоборот, серьезен, потому что он уже обнял ее и прижал к себе.
Глава 4
Это было необыкновенно приятное чувство — находиться в объятиях Каллума Чаттертона. Какая-то часть ее протестовала против такой близости с мужчиной, но было поздно, да и невозможно сопротивляться, оказавшись тесно к нему прижатой. Он приподнял пальцем ее подбородок, заглядывая в глаза. Что ж, она сама напросилась.
Он был необыкновенно хорош вблизи, еще лучше, чем она думала: теперь София близко видела красивые очертания губ, карие с зеленоватым оттенком глаза. Это был уже не хорошенький юноша, а красивый мужчина. Нос с горбинкой, волевое лицо с несколькими шрамами и легким загаром, который придавал его внешности некую экзотичность.
Он спокойно предоставил ей разглядывать себя, потом наклонил голову и прижался губами к ее губам. Она чуть не подпрыгнула от чувства неловкости и стыда, когда почувствовала, как его язык настойчиво проникает внутрь. Может быть, это нормально? Но она была так потрясена, что пошатнулась, словно земля ушла из-под ног, и сейчас же его руки сжали ее сильнее, удерживая уверенно и решительно.
Она могла теперь ощутить поцелуй на вкус, но, пожалуй, больше всего ее смутил исходивший от него запах — смесь чистой кожи, свежевыглаженной одежды, хорошего мыла, сандалового дерева, сквозь который пробивался другой, незнакомый и опасный — дразнящий мускусный запах, заглушаемый ароматом благовоний.
Он продолжал крепко держать ее, и ей стало немного страшно, инстинкт подсказывал, что надо сопротивляться: она напряглась, поняла всю безуспешность попытки и прекратила сопротивление. Он был слишком силен, а поцелуй тем временем становился все настойчивее, и теперь она просто сдалась и предоставила ему свободу действий. И вдруг поняла, что сама прижимается к нему, рот ее раскрывается и ее язык охотно встречается и соединяется с его языком. Тело, охваченное незнакомым желанием, требовало продолжения, появилось чувство тянущей боли внизу живота, оно заставляло вжиматься в него, как будто это могло ослабить ее боль. Его рука обхватила ее грудь и начала смело ласкать через тонкую ткань. Желание и томление пронзили ее с такой силой, что она застонала.
«Это больше, чем я ожидала. Гораздо больше», — промелькнуло в голове и сразу исчезло. Остался только этот мужчина, за которого она, возможно, выйдет замуж. Если выйдет. А потом и эта мысль исчезла, потому что София растворилась в поцелуе, целиком отдаваясь непреодолимому влечению, охватившему все ее существо, тому чувству, что заставляло ее прижиматься к его телу. Так вот что значит настоящий поцелуй. Он поглотил ее целиком.
— София?
Она очнулась. Оказывается, он уже прервал поцелуй. Но сколько времени она простояла перед ним в полуобморочном состоянии? Что теперь он подумает о ней? Ей захотелось убежать и спрятаться, так стало стыдно.
— Тебя целовали раньше?
Она растерянно моргнула, постепенно приходя в себя, наконец, размытые черты его лица сфокусировались. Кажется, он был очень доволен собой и даже забавлялся ее растерянностью: потрясением старой девы от первого полноценного поцелуя.
— Вот так — еще нет. — Хорошо, что язык ей повиновался, и ей удалось выговорить это, хотя и с легким затруднением.
— Дан никогда…
— Разумеется, нет. Мы целовались, это было иначе. Мы держались за руки и целовались, но легко и невинно. Однажды он дотронулся до моей груди…
Она почувствовала, что неудержимо краснеет. И вдруг ей захотелось, чтобы он поцеловал ее вновь и снова дотронулся до нее. Кажется, он понял это. Наверное, ему жаль ее, бедную старую деву, которую никто не целовал, как никому не нужную.
Постепенно сердце стало биться ровно. И хотя у Софии не было опыта, она поняла, что он возбудился. Что же он теперь о ней думает? Что она отчаянно изголодалась по мужской ласке или просто потенциальная распутница, которая отвечала на поцелуй со всей страстью… дрожа от его прикосновения.
И София вдруг разозлилась и на него, и на себя. Как глупо она себя вела, показывая свою слабость и
