— Именем закона! — начал он. И положил тяжелую руку на дрожащее плечо несчастной Раймонды, крепко привязанной к стулу толстой бечевкой.
— Это и есть воровка? — спросил бригадир Массон.
— Да, воровка! Мы с госпожой де Бремонваль ее обыскали и нашли при ней вот эти кольца и украшения.
И дворецкий указал на кучку драгоценностей, лежащих на столике; бригадир Массон тоже бросил на них возмущенный взгляд.
— Подумать только, безобразие какое! — проговорил этот славный малый, сурово глядя на Раймонду.
— И это все вы украли?
— Нет, — глухо ответила она.
— А как же случилось, что их при вас нашли?
— Нет, их не нашли при мне.
— Вы, что же, утверждаете, что этот господин говорит неправду? — Бригадир указал на дворецкого; он ожидал яростного потока слов со стороны обвиняемой и был изумлен, когда она только молча пожала плечами.
Дворецкий зато принялся оправдываться:
— Право же, господин полицейский, — заговорил он с возмущением, — наглость этой девицы не знает пределов; к счастью, у меня есть улики, я могу доказать… И к тому же мадам…
— Да, правда, где же госпожа де Бремонваль?
— У нее был нервный припадок, господин полицейский, она у себя в спальне нюхает соли…
Но тут дворецкого опять прервали — вошел еще один человек, комиссар полиции.
— Ну что? Что происходит? — спросил он.
Дворецкий снова выступил вперед.
— Господин комиссар, — сказал он. — Мы с госпожой де Бремонваль застигли эту девицу, когда она воровала драгоценности. Мне удалось схватить ее и привязать к стулу, без разговоров, а потом я послал за сами… все это, чтобы обойтись без лишнего шума…
— Ладно, ладно… А где госпожа де Бремонваль?
— Господин комиссар хочет с ней поговорить?
— Разумеется.
— Если господину комиссару будет угодно пройти в малую гостиную, я позову госпожу…
— Ладно, ладно… минутку!
Комиссар встал прямо перед несчастной Раймондой, не говорившей, по-прежнему, ни слова, и стал допрашивать ее:
— Что вы можете сказать в свое оправдание? Признаете ли вы, что украли эти драгоценности?
— Это ложь!
— Ах, вот как? Вы отрицаете, что вас захватили с поличным?
— Отрицаю!
— Ладно, ладно… Там будет видно.
Комиссар не стал больше ни о чем ее спрашивать и повернулся к бригадиру Массону:
— Снимите обувь с этой девицы! — И пока бригадир выполнял приказ, комиссар объяснил. — Если она действительно воровка, ручаюсь вам, что мы найдем еще какое-нибудь колечко в ее туфле… Это обычный воровской фокус… вот, смотрите…
Дворецкий, однако, не дал «господину бригадиру Массону», к которому выказывал глубочайшее почтение, выполнить приказ комиссара. Он сам стал на колени и сам, торжествуя, показал кольцо, найденное им в туфле той, которую считали воровкой!
— Ах, господин комиссар! — воскликнул он, смеясь. — Вот уж не повезло ей, так не повезло!
Но комиссар не хотел отвлекаться на малоинтересные подробности.
— Установлено, что она схвачена с поличным, — заявил он. — Этого вполне достаточно. Бригадир Массон, вы отведете эту девицу в участок, где я вскоре допрошу ее. Да, дайте знать моему секретарю, пусть он составит сообщение для агентства Гавас: Ограбление госпожи де Бремонваль — это настоящие парижские новости! Чрезвычайно интересно! — Потом он повернулся к дворецкому и потребовал. — Проводите меня к вашей госпоже.
Десять минут спустя полицейские увели в участок несчастную Раймонду, которая, казалось, была совершенно равнодушна к своему аресту и даже не пыталась защищаться: ведь защищаться означало бы обвинять дворецкого, а дворецкого она отлично узнала — это был ее отец!
Г-жа де Бремонваль, со своей стороны, уже проводила комиссара полиции к выходу из особняка. Теперь, вернувшись в большую гостиную, она позвонила. Явился Фантомас.
Как только она осталась с ним наедине, леди Бельтам в растерянности спросила:
— Ваша дочь, Фантомас? Это ваша дочь?
— Без сомнения, — насмешливо сказал бандит.
— Ах, почему вы раньше мне не сказали?
— Как я мог?
— И потом, что это за комедия? Она же не воровка!
Фантомас собирался ответить, но ему помешали.
Дверь в гостиную опять неожиданно распахнулась. Лакей провозгласил:
— Господин граф Пэйрбрюн! Господин маркиз Толоза!
Это съезжались первые гости г-жи де Бремонваль.
Глава 27
БЕЛОБРЮХИЙ
Было без пяти двенадцать, и заседание суда должно было вскоре начаться.
Это происходило во Дворце Юстиции, в том его помещении, где разбирают уголовные дела. Одиннадцатый зал должен был открыться первым, в двенадцать пятнадцать, а перед тамбуром с двойной дверью, через который надо было пройти в зал, уже теснилась густая толпа. Величественный, горделивый и наводящий страх солдат муниципальной гвардии заслонял могучей фигурой подступы к тамбуру, и держатели повесток почтительно топтались позади этого представителя власти, с ангельским терпением дожидаясь указанного в расписании часа, когда публику начнут пускать в зал. Внезапно толпа всколыхнулась оттого, что из темноты неожиданно возник уродливый, кривобокий человечек в бархатной ермолке и грязной, заплатанной визитке. Он подошел к солдату муниципальной гвардии, что-то прошептал ему на ухо с весьма таинственным видом и тотчас же исчез, как будто его ждали очень важные, неотложные дела. Завсегдатаи уголовного суда — а их в толпе было немало, — знали, что означает это явление, которое на театре непременно назвали бы «комическим выходом». А означало оно, что сей персонаж, числящийся в администрации Дворца Юстиции, сообщил муниципальному гвардейцу, что зал суда готов к приему публики и, следовательно, ее разрешено впустить.
Толпа ринулась к тамбуру, но солдат тотчас же преградил ей дорогу, требуя, чтобы каждый предъявил повестку. Те лица, которых действительно вызвали в суд, пользовались правом занять сидячие места, зевакам же предстояло остаться на ногах.
Залы суда уголовной полиции построены по единому принципу, с широкими окнами, выходящими во двор Сент-Шапель, и благодаря яркому дневному свету не кажутся столь торжественными и даже несколько угрожающими, как залы старых помещений Дворца Юстиции. Напротив, они выглядят светлыми и приветливыми, хоть и обставлены без малейшей роскоши. Впрочем, в той части зала, что предназначена для членов суда, можно заметить некое подобие комфорта. Ступени, ведущие к судейскому столу и креслу прокурора, затянуты зеленым сукном; по обе стороны, за перегородками, находятся два небольших отсека: в тот, что примыкает к окнам, можно пройти из зала, там расставлены пюпитры — это ложа судейской прессы, откуда репортеры, входящие в ее состав, следят за ходом сенсационных процессов. В другой отсек,
