Замерло на мгновение сердце, вновь забилось, бешено, пытаясь выскочить из груди, когда дошло, наконец, до Мира - на чем лежала недавно его голова.
- Рэми, Рэми! - звал он, подползая к телохранителю.
Мир дрожащими пальцами стянул с запястья Рэми серебряный браслет, провел пальцами по покрытой синей татуировкой коже и отдернул руку... Знаки рода остались неподвижными, не отозвались на властное прикосновения, не зажглись синим сиянием, значит, Рэми мертв.
- Боги, почему я ничего не помню? - шептал Миранис, выдергивая кинжал из тела и переворачивая его на спину.
Глаза Рэми были закрыты. Кожа, обычно темная, как от загара, теперь вдруг стала бледной и цвет ее не отличался от цвета приоткрытых пухлых губ. Правую щеку испачкала запекшаяся кровь, и Миранис очень осторожно отлепил от кровавого пятна длинную черную прядь, отчаянно боясь прикоснуться к рваной ране. За все свои двадцать четыре года не чувствовал он себя так плохо, как сейчас.
- Почему я ничего не помню? - повторил принц.
Мираниса охватили боль, отчаяние, раскаяние, и страстное желание, чтобы мальчишка разлепил наконец-то свои пухловатые губы, выпалил очередную глупость.
- Рэми, держись... не уходи далеко, я тебя вытащу! - прошептал он и вздрогнул, когда скрипнула за спиной дверь.
- Мой принц, прости, но это срочно, - услышал Миранис и сразу же пожалел, что распустил одного из своих друзей, разрешив ему входить без доклада.
Медленно обернувшись, Мир увидел то, что ожидал увидеть: безумное удивление в голубых, обычно холодных глазах, мертвенно посиневшее лицо. Увидел, как покачнулся всегда державший себя в руках дозорный, как оперся старшой на стол, ошеломленно глядя на лежавшее перед Миранисом тело. Увидел и вскочил на ноги, подбежал к Арману, схватил за воротник, и зашипел:
- Очнись! О боги, очнись... Приказываю тебе, слышишь! Немедленно!
- Мир, что с моим братом? - дрожащим голосом спросил Арман, переведя ошеломленный, полный боли взгляд с тела на принца. - Что. Ты. Сделал. С. Моим. Братом?
- Арман, очнись! Слышишь меня, это очень важно! Сейчас ты возьмешь себя в руки, выйдешь из кабинета и сделаешь вид, что ничего не случилось.
- Боги... Мой брат...
- Арман, меня слушай! - настаивал Мир. - Арман, что б тебя! Ради богов, послушай меня сейчас и не о чем не спрашивай. В последний раз, слышишь! Дай мне время.
- Мир, что ты наделал! - все так же полушептал, полуплакал Арман, даже не пытаясь вырваться из рук принца. - Ты убил моего брата...
- Бредишь, Арман, - похолодел принц, и его второй раз чуть не вырвало - а ведь дозорный может быть прав, что если это он? И тут же возразил, сам не знал кому - себе, Арману ли:
- Я бы никогда, ты знаешь.
- Тогда скажи, кто? - выпрямился Арман, внезапно приходя в себя. Зато ослабел Мир, выпустил воротник Армана, сел тяжело на стул и вытер выступивший на лбу пот. - Скажи, кому мне мстить?
- Дай мне время.
- Сколько?
- До полуночи, - почти попросил Мир, специально повторяя слова, чтобы до ошеломленного дозорного дошел смысл... - Только до полуночи. Прошу, Арман. Ты будешь молчать до полуночи...
- Больше не выдержу. И в полночь ты отдашь мне тело брата и назовешь имя убийцы. Дай слово!
- Даю, - быстро согласился Мир, радуясь возможности хотя бы на время отделаться от Армана и от его боли. - А до полуночи ты никому не расскажешь об увиденном.
- Да, мой принц, - сквозь зубы выдавил Арман и вышел. Мир, вне обыкновения, его не остановил, и даже не подумал наказать за дерзость. Сейчас для него существовал лишь Рэми.
- Прибери здесь! - приказал Мир духу замка. Пятна крови исчезли, а книги заняли свои места на полках. - Перенеси нас в спальню Лерина...
Приказ исполнился мгновенно. А принц так и не заметил, что у камина все так же осталась лежать всеми забытая статуэтка богини любви. Даже дух замка почему-то ее не тронул.
Котенок заглянул в полуоткрытую дверь. Никого. Прокрался по ковру, притаился за ножкой стула и тщательно вылизал переднюю лапку. Он уже собирался прыгнуть на кресло, устроиться на мягких подушках, как заметил: у пахнущего теплом камина, лежало и искрилось в отблесках огня маленькое. Круглое...
Интересно... Подкрасться к вещице, осторожно, каждый миг приготовившись сигануть обратно в полуоткрытую дверь... не спускать взгляда с игры искорок на круглом, интересном. А когда это круглое уже близко - подпрыгнуть от неожиданного звука. Зашипеть... и все же не убежать...
Это всего лишь огонь в камине. Кошка-мать мурлыкала, что неопасный. Надо только не подходить слишком близко, не позволять себя лизнуть, тогда не опасный, греет, ласкает, иногда потрескивает и вкусно пахнет дымом.
Вновь прокрасться к вещичке. Застыть совсем рядом, приглядываясь. Понюхать. Не пахнет. Потрогать лапкой. Шевелится. Толкнуть. Катится. Испустить охотничий крик, прыгнуть, броситься следом, догнать и толкнуть сильнее! И еще, еще!
Весь день не могла найти себе места Аланна, пугая нервозностью харибу. Как ни старалась, не могла она избавиться от дурного предчувствия. Всю ночь снился странный сон: Рэми, что извивался в языках огня, крик Армана, зовущего брата, и весь день слышался в ушах крик жениха.
Не выдержав, она даже попробовала пойти в покои жениха, но Рэми там не было, а его 'тень', Эллис, вежливо заметил:
- Мой архан на дежурстве. А вам я хотел бы напомнить о запрете принца.
'Почему принц запретил встречаться с Рэми? По какому праву?' - чуть не заплакала Аланна. До этого сна она еще могла спокойно переносить разлуку, зная: приблизится зима, вместе с первым снегом минует срок помолвки, и она официально станет женой Рэми. А тогда даже Миранис не сможет их разлучить.
Но дождаться того дня было очень сложно.
- Что-то передать? - голос хариба убивал сочувствием.
Аланна ненавидела, когда ей сочувствовали. Поняв, что выдала свои чувства, девушка раздраженно прикусила губу, неосознанно выпрямилась.
Боги, привычная с детства 'держать лицо', она опозорилась перед харибом жениха из-за какого-то сна? Предчувствий? Узнают при дворе, стыда не оберешься.
- Когда он вернется, скажешь об этом моей харибе. Ничего больше, - сказала Аланна, ловя удивление в глазах 'тени архана'. И только потому не добавила: '...и что с ним все в порядке'.
- Как прикажете, моя архана, - поклонился хариб.
Аланна чуть ли не выбежала из покоев Рэми и понеслась по запутанным коридорам замка. Лишь когда зашуршал под ногами мягкий ковер, приглушая шаги, она со страхом поняла, что забрела в личные апартаменты принца.
И как только дошла сюда, минуя стражу? Хотя да, стража в последнее время ее не трогает. Может, как невесту телохранителя принца, или как невесту любимого брата главы северного рода, Аланна не знала, да и знать, по сути, не хотела. Как не хотела замечать назойливой охраны, что наблюдала за каждый ее шагом вне замка.
Дверь в кабинет принца была приоткрыта и за ней тихонько пощелкивал поленьями огонь в камине. Стоило сделать несколько шагов, заглянуть осторожно внутрь, возможно, увидеть Рэми и успокоиться, но было страшно и стыдно. Преодолев искушение, Аланна чуть было не прошла мимо, как услышала доносившийся из кабинета странный шум.
Что-то покатилось по полу, что-то серебристое мелькнуло в проеме, потом показалось пушистое тельце, и Аланна поймала полосатого шалунишку за шкирку, прошептав:
