можем отдать тела Эрремиэля.
- Что? - переспросил Лерин. - Вы не можете сделать что? Вы хоть понимаете, что творите? Миранис - наследный принц Кассии, вы не имеете права держать его в клане!
- Мне очень жаль, - склонил голову целитель.
- Жаль? - воскликнул Лерин. - Завтра ваш вождь нас убьет, а вам жаль? Чего вы добиваетесь? Войны? Или действительно думаете, что щит над кланом вас спасет против наших высших магов? А позвольте мне, уважаемый, усомниться!
- Я ничего не могу сделать, телохранитель. Я лишь выполняю приказы... вождя и богини.
- Вождь приказал нам убраться!
- Но не приказал вас отпустить.
- Лерин! - осадил его принц. Кадм вдруг понял, что пока Лерин скандалил, гнев Мираниса по какой-то причине утих. Принц даже улыбался. Почему-то.
- Мы благодарны вам за... гостеприимство, - ровно продолжил Миранис. - Но вы же понимаете, что когда вождь придет, мы будем вынуждены защищаться.
- Понимаю, но сомневаюсь, что это поможет.
Мир вновь поднял руку, на этот раз останавливая Кадма.
- Вы все сказали?
- Я все сказал.
Миранис развернулся, полоснув плащом по перилам и, более не замечая застывшего виссавийца, прошел мимо, исчезнув в лабиринте коридоров. И телохранителям ничего не оставалось, как последовать за ним. Лишь в своих покоях, опустошая полную чашу ярко-красного вина, Мир устало сказал:
- Вы забываете... завтра Виссавии придется выбирать не между мной и вождем, а между безумцем Элизаром и его более ли менее вменяемым наследником.
- Рэми мертв, - осторожно напомнил Кадм.
- Не чувствуешь? Нет... не чувствуешь. Рэми жив... уже жив, - ответил Миранис. - И просто так его бы не оживляли.
А потом вдруг посмотрел в глаза телохранителю усталым, слегка пьяным взглядом:
- Не хорони меня раньше времени. Хоть ты не хорони.
- Ты пьян, Мир, иди уж спать...
- Иди лесом, Кадм... Я так устал... спать.
Лия не помнила, как Арман на руках нес ее в наверх, в спальные покои. Не помнила, как бледная хариба трясущимися руками сняла с нее сапожки, помогая Арману уложить ее на кровать. Арман что-то говорил, но Лия слов не различала. Не различала она и вкуса зелья, которое ее заставили выпить. И лишь когда зеленая, муторная жидкость подействовала, она начала понимать, что Арман по какой-то причине выставил за дверь увязавшегося за ними виссавийца-целителя и теперь пододвинул стул к кровати и сел на него, взял Лию за руку.
- Забудь о том, что увидела, - мягко сказал он.
Лия отвернулась, даже не пытаясь сдержать бегущих по щекам слез. Она еще не верила. Не могла поверить, что это было правдой. Их собственный дядя убил Рэми.
Арман вздохнул и еще раз наполнил чашу успокаивающим зельем.
- Пей! - приказал он, заставляю Лию взять чашу в руки. - Пей, я сказал!
Руки Лии дрожали. В глубине души бился раненной птицей постыдный страх. Лия еще не понимала, чего именно она так отчаянно боится, как вдруг губы ее сами собой выдавили:
- Он придет за мной?
- Кто? - не сразу понял брат.
- Мой дядя... И он так странно на меня смотрел. Арман, теперь он придет за мной? И убьет меня так же... как Рэми?
Арман стиснул зубы и заметно побледнел. Лия чувствовала, что он злится, но не могла понять причины. Брат же, неожиданно мягко улыбнувшись ответил:
- Нет. Не придет. Я не дам. И Рэми не даст.
- Рэми мертв.
- Рэми жив, - возразил Арман, подавая ей чашу. - Завтра, когда ты проснешься, он будет рядом. Обещаю. А теперь пей.
Лия не понимала, что он, ради богов несет. Пей? Засни? Когда Рэми там и мертв? Лия знала... чувствовала проклятой кровью виссавийки - это не может быть живым... Рэми мертв, а Ар почему-то врет!
Руки Лии вдруг перестали трястись, а слезы высохли. Лия уже знала, что делать, за что ухватиться, чтобы не утонуть в этой пучине боли. Пока Рэми не ушел, пока бродит рядом со своим телом, прощаясь с этим миром и с родными, Лия не позволит себя усыпить и будет с братом.
Спать? Спать она будет позднее.
Стоило Ару отвернулся, как Лия осторожно вылила зелье в стоявшую рядом лохань с водой, и когда Арман вновь на нее посмотрел, притворилась спящей. Она уже привыкла притворяться. И заставила себя не плакать, сдерживать рыдания, пока Арман удобнее устраивал ее на кровати, кутал в теплое одеяло, целовал в лоб. Вздохнул... и вышел.
Лия еще некоторое время не двигалась, боясь, что брат вернется, потом выскользнула из-под одеяла, приказала харибе молчать, накинула на плечи плащ и вышла в коридор.
Рэми. Ее. Брат. Мертв. И потому плевать ей на принца, на этикет, на условности и на прочую дурь. А так же плевать на отговорки - ее должны пустить к телу брата. Сейчас!
Она ураганом пронеслась коридорам и застыла возле знакомой двери, не решаясь постучаться.
Дверь раскрылась сама. На пороге показался Тисмен, посмотрел на нее сочувствующим, мягким взглядом и спросил:
- Что ты тут делаешь, Лия? Возвращайся в свои покои, прошу тебя...
- Воз-в-р-ащайся, - пьяно растягивая слова сказал появившийся за его спиной Мир. - Тебе тут нечего делать. И у меня... нет на тебя охоты...
Тисмен нахмурился. Лия задрожала, не замечая, как вновь побежали по ее щекам слезы отчаяния. Она имеет право, тут ее брат. Пустите ее к брату!
Тисмен, наверное, понял. Он взял ее за руку, втянул в комнату, мягко прикрыв за ней дверь, и поставил перед пьяным, взъерошенным Миранисом:
- Ваше высочество, - церемонно сказал вдруг он. - Простите, что мы не сделали этого раньше, но позвольте представить вам Лилианy, сестру Эрремиэля.
Лие показалось, что Мир вздрогнул. Потом чуть покраснел, прикусил губу и приказал неожиданно трезвым голосом:
- Оставьте нас!
- Сейчас не время, - мягко сказал Тисмен.
- С каких пор я вынужден повторять приказ?
И когда дверь закрылась за последним из телохранителей, Лия услышала:
- Прости...
- Где мой брат?
- Девочка моя...
- Ты... подонок! Верни мне моего брата!!!
Миранис выдохнул сквозь сжатые зубы и вдруг притянул Лию к себе. Лия не сопротивлялась. Без Мира ей этой боли не вынести.
