Гнев богини вновь пронесся над кланом. Начали исчезать деревья, дома, источники, опустошая плодородные земли клана, превращая их в пустыни, пролилась кровь, умирали люди. Воцарился хаос. Сын Роланда, которому исполнилось лишь одиннадцать зим, упал на колени и взмолился богине.
- Твоего отца убили, а ты просишь их пощадить? - удивилась Виссавия.
- Моего отца убили, - ответил мальчик. - Но на этой земле остались те, кто об этом жалеет... И пока они живы, молю тебя, моя госпожа, не убивай их! Не карай невинных за деяния безрассудных. Душа моего отца не сможет успокоится за гранью, если ты уничтожишь любимый им клан.
- Хорошо, сын мой, - ответила богиня. - Будь по-твоему. Но каждый, кто захочет остаться в моей стране, должен дать тебе или твоему потомку клятву. И даже за мысль убить тебя или кого-то из рода вождя я буду карать смертью.
Так в Виссавии появился кодекс...'
- Кодекс? - переспросил Рэми.
- Мы свободны, архан, но мы и ограничены... - ответил Марк. - Наш вождь - возлюбленное дитя богини. За только желание поднять на него руку каждого из нас ждет смерть. За отказ исполнить его приказание - боль. За третий отказ - смерть. Мы поколениями учились безропотно повиноваться вождю, поколениями учились любить его так, как его любит наша богиня. Взамен она дает нам дар, она оберегает нас, она позволяет нам жить так, как мы хотим.
- Это неправда! - вскричал Рэми. - Ты врешь! Она приказала мне убить Элизара! И я бы смог это сделать!
Рэми осекся, осознав, как сильно подействовали на обоих виссавийцев его слова. Элан сильно побледнел. Марк тяжело дышал, а за спиной Рэми раздался тихий голос:
- Потому что я знала, что ты этого не сделаешь. Я знала, что одна мысль об этом пробудит в тебе целителя судеб, я знала, что это спасет Элизара.
Ударил в крышу дома первый порыв ветра.
- Ты играешь мной, я этого не люблю, - прошипел Рэми, тогда как Марк и Элан сползли на пол, не осмеливаясь даже взглянуть на любимую жрицу Виссавии. - Знаешь, как мне было больно! Знаешь, как мучила меня совесть, а все равно это сделала! Ты... ты... после этого ты надеешься, что я тебе поверю? Я ненавижу тебя, слышишь! Ты заставила меня чувствовать себя ничтожеством! Подлым убийцей, который на все способен ради власти! Даже на убийство собственного дяди!
- Рэми, я прошу тебя... - шептала она, и ее голос чудом перекрывал рев разыгравшейся за стенами бури.
- Не подходи... - кричал Рэми, пятясь назад.
Буря вторила его гневу. Буря все сильнее билась в стены, ревела, пытаясь сорвать крышу, а вместе с ней погрести под обломками дома все живое.
Рэми хотел умереть. Рэми жаждал снести эту улыбку с уст хранительницы, только бы не чувствовать той грязи, что накопилась в нем за это время. Он чувствовал себя грязным.
- Рэми, выслушай меня... - упрямо продолжала жрица. - Я знаю, что ты бы не смог. Ты целитель. Целитель не может убивать... Рэми, мой мальчик...
- Я не твой мальчик!
Ветер превратился в ураган. Застонала крыша, последним, отчаянным усилием сопротивляясь непогоде.
- Помилуй, наследник, - Марк вцепился в ноги Рэми... - Ты убьешь мою семью. Помилуй!
Рэми без сил сполз на пол, закрывая лицо руками. Что это? Почему так охотно откликается на его чувства Виссавия?
- Потому что ты - будущий вождь, - холодно ответила хранительница.
- Не бывать этому, - закричал Рэми. - Слышишь, не бывать!
Вновь усилился ветер. Вновь саданул по стенам хлесткой плетью, и дом застонал, истекая болью. Распахнулась дверь. На пороге показалась маленькая, заспанная девочка. Потерев кулачками глаза, она посмотрела на Марка и спросила:
- Папа?
- Уходи! - закричал Марк. - Уходи! Здесь опасно.
Эти слова отрезвили Рэми. В одно мгновение он вдруг понял, кто тут опасен. Он. И стало вдруг больно и противно от собственной слабости и безответственности. Он может сходить с ума, но не может тянуть за собой других. И Рэми усилием воли заставил стихнуть бушующее внутри пламя гнева.
Ветер вдруг пропал, сменившись проливным дождем. Крупные капли забили по истерзанной крыше дома, они же потушили окончательно гнев Рэми.
- Даже права на злость ты меня лишила, - опустошенно прошептал он хранительнице.
- От твоих чувств зависят их жизни, - спокойно ответила жрица. - Ты должен научиться сдерживаться.
Девочка смотрела на Рэми широко распахнутыми глазами и тихо плакала, но не уходила. С трудом поднявшись, Рэми покачиваясь подошел к ребенку, прижал к себе, вдохнул ее нежный аромат, вспомнив вдруг, что так же когда-то обнимал и маленькую Лию.
- Прости, что напугал, - прошептал Рэми. - Больше не буду, обещаю.
Тонкие руки ребенка обняли его за шею. Телохранитель с трудом встал, все так же держа девочку на руках. Он прошел по коридору мимо распахнутых дверей, мимо бледных и испуганных фигур в ночных сорочках, безошибочно нашел среди нескольких спален одну, в ней - небольшую кроватку, куда и опустил уже мирно спящего ребенка.
- Я прошу прощения, Рэми. Не думала, что мои слова так тебя ранят, - сказала хранительница. - Но я должна была это сделать, ты же понимаешь...
- Я ничего не понимаю, - устало ответил Рэми. - Этого слишком много для меня. Они не имеют право лгать вождю? А мне?
- И тебе...
- А ты, оказывается, еще как можешь... я не хочу тебя слушать... Я не могу тебе доверять.
- Тогда доверься им.
Рэми обернулся и посмотрел на стоявшего в дверях Марка:
- Я не ошибся? - переспросил хранитель знаний. - Вы - телохранитель Мираниса? Тот самый целитель судеб?
- Тот самый...
- Расскажите мне о магии Кассии?
Рэми отвернулся. Глаза Марка заблестели вдруг тем самым блеском, каким блестели глаза старого учителя Армана, сумасшедшего исследователя, когда тот находил в книгах что-то интересное.
- Зачем? - спросил Рэми.
Тихий ответ его ошарашил:
- Чтобы вам помочь.
- А кто, простите, сказал, что я нуждаюсь в вашей помощи?
Он развернулся и вышел, даже не простившись. И даже не приказав им молчать. Рэми было все равно. Только сейчас, в этой комнате, он понял - выбор сделан и сделан уже давно. В пользу Мираниса. Все остальное - ради любопытства и внутреннего успокоения.
Даже если хранительница не хотела всерьез убить вождя, даже если все это было только ради того, чтобы разбудить целителя судеб и исцелить Элизара, Рэми не понять этих людей. Никогда он не смирится ни с их образом жизни, ни с тем, как они мыслят. Никогда не Рэми стать таким, как они, а, значит, никогда не суметь быть для них хорошим вождем.
Рэми не создан для Виссавии. И теперь он это знал твердо.
Буря закончилась. Наследник успокоился. Вождь отошел от окна, и обернулся к все так же ожидавшему за его спиной Араму.
Вспыхнул ярче огонь в камине, и в спальне вдруг стало теплее и уютнее.
- Прикажи, и я узнаю, что там случилось, - тихо прошептал Арам.
