месяцев назад, во время второго съезда Советов. Но в дни революции и этого уже много. Ситуации, в которые она ставит людей, раскрывают человека на протяжении одного поступка. Свердлов верил Яковлеву, прежде всего потому, что знал о нем, как об удачливом боевике. К тому же слышал от своих екатеринбургских земляков о том, что Яковлев всегда умеет привлечь на свою сторону других. Это было важно при разговоре с начальником отряда особого назначения Кобылинским и его командой.
Свердлов почему-то очень спешил.
— Царскую семью из Тобольска нужно вытащить до наступления ледохода, — сказал он после того, как они обменялись рукопожатиями и Яковлев сел за стол напротив него. — Ледоход отрезает город от остального мира на несколько дней. А нам нельзя терять времени.
Яковлев насторожился. На совещании у Троцкого речь шла только о царе, о семье не было произнесено ни одного слова, поэтому он спросил:
— Привезти одного царя или всю семью?
— А зачем оставлять там семью? — пожал плечами Свердлов. — Что ей там делать?
В этом был свой резон, и Яковлев немного успокоился. Но все же спросил:
— Судить предполагается только царя или семью тоже?
— Я не вижу необходимости в суде, — сказал Свердлов. — Вина царя общеизвестна, и царицы тоже. Но Лев Давидович настаивает на суде, и даже склонил на свою сторону Ильича. Суд так суд, — Свердлов сделал безразличное лицо. — Главное — вывезти семью из Тобольска. Мы боимся, что там может созреть заговор.
— Что представляет из себя отряд Кобылинского? — спросил Яковлев. — Что это за люди?
— Все до одного из гвардии, охранявшей Александровский дворец в Царском Селе, — сказал Свердлов, снял пенсне, положил его на стол и близоруко прищурился. — Многие из них давно знают царя и преданы ему. Правда, по нашим сведениям, в последнее время дисциплина в отряде стала падать. Но ни на какие компромиссы с нашими людьми они не идут. В Тобольске находится представитель Уралсовета Семен Заславский. Он пытался говорить с солдатами отряда, они его просто выставили.
— На что они живут? — спросил Яковлев. — Кто выделяет им средства на содержание?
— Откровенно говоря, не знаю, на что живут, — признался Свердлов и помассировал пальцами покрасневшую переносицу. — Мы никаких денег туда не переводим.
— Надо выяснить, — сказал Яковлев. — Наверняка они получали жалование, и также наверняка после октябрьских событий никто им ничего не платил. Если я привезу в Тобольск это жалование, мне будет гораздо легче разговаривать с ними.
— Я распоряжусь, чтобы это выяснили завтра же, — ответил Свердлов. Рассудительность и деловая хватка Яковлева понравились ему.
— Очень большая проблема с людьми, которые должны сопровождать меня, — сказал Яковлев. — В Москве я мало кого знаю, а в отряде должны быть особо надежные люди. Что, если я возьму кое-кого из уфимцев? Они проверены, на них можно полагаться.
— Берите, кого хотите, — Свердлов надел на тонкую переносицу пенсне и внимательно посмотрел на Яковлева, который все больше начинал нравиться ему. — Главное — вывезти из Тобольска семью.
— Когда может состояться отъезд? — спросил Яковлев.
— Как только вы будете готовы, — ответил Свердлов. — Я со своей стороны сделаю все в ближайшие два-три дня. Но, повторяю, выезжать нужно как можно скорее. Семья должна быть вывезена из Тобольска до ледохода.
Отряд Яковлев набрал быстро. Из Москвы пришлось взять с собой около ста человек и еще почти пятьдесят должны были прибыть в Тюмень из Уфы. Там отряду предстояло слиться воедино и в полном составе выступить в Тобольск. Свердлов решил все финансовые вопросы. Жалование солдатам Кобылинского и расходы на операцию, а это составляло больше пяти миллионов рублей, он вручил Яковлеву в чемодане в своем кабинете. И когда уже прощались, вдруг неожиданно сказал:
— Вам надо будет остановиться в Екатеринбурге. Там вас встретит товарищ Голощекин и подробно проинформирует о ситуации. Он будет все время находиться на связи со мной.
Яковлева это удивило. Он считал, что о его задании никто кроме Свердлова, Троцкого и некоторых других руководителей советской власти не знал. Для того, чтобы иметь свою собственную связь со Свердловым, Яковлев брал с собой специального телеграфиста, который должен был общаться с Москвой с помощью особого шифра. Все было обговорено, согласовано и вдруг совершенно неожиданно выплывает фамилия Шаи Голощекина, сделавшегося в Екатеринбургском совдепе военным комиссаром. Яковлев ничего не слышал о нем с того памятного эпизода в Уфе, случившегося более двенадцати лет назад. Удивление на его лице отразилось настолько, что это заметил Свердлов.
— Вас что-то смущает? — спросил он.
— Нет, нет, — торопливо ответил Яковлев. — Я знаю Голощекина еще с 1905 года. Однажды даже спасал его от жандармов.
— Вот как? — удивился Свердлов и тут же мимоходом заметил: — Очень надежный товарищ. Ему вы можете доверять во всем не менее чем мне.
Свердлов протянул руку, Яковлев попрощался, и с чемоданом денег и удостоверением, подписанном Лениным и Свердловым, в котором сообщалось, что он является комиссаром советского правительства по особым поручениям, вышел из кабинета председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Фамилия Голощекина не выходила из головы. «Зачем мне нужно встречаться с ним? — мучительно думал Яковлев. — И при чем здесь Екатеринбург, если я имею полномочия от первых руководителей государства? Не затевается ли здесь игра, в которой мне отведена роль главной фигуры?» Яковлев не любил недоговоренностей, которые всегда вели к провалу операции, и знал, что теперь не успокоится до тех пор, пока не выяснит все до последней подробности. Обронив одну фразу по поводу Голощекина, Свердлов оборвал разговор, и продолжать его дальше не захотел. Надо было попытаться что- то узнать в Екатеринбурге. Там люди попроще, могут проговориться.
Все двое суток, пока поезд шел до Екатеринбурга, Яковлев думал о Свердлове. До революции он никогда не слышал о нем ни в России, ни за границей. Откуда он выплыл на такую высоту и так неожиданно занял второе место в государстве сразу после Ленина? Еще в Петрограде он навел о нем справки и выяснил, что до революции Свердлов работал в Нижнем Новгороде учеником аптекаря. Имел несколько арестов и ссылку в Нарым. Вот и вся революционная деятельность. Но Ленин очень доверял ему. По наблюдению Яковлева даже больше, чем Троцкому. В чем причина такого доверия?
Сколько ни ломал голову Яковлев, он не мог ответить на этот вопрос. Затем пришла простая мысль: а может быть Ленину предложили Свердлова в качестве правой руки? Такой вывод давал ответ на все вопросы. Но ставил и новый: кто мог предложить? Что за сила, которая могла заставить Ленина сделать это? Немцы отпадали сразу. Свердлов был не их племени, они бы наверняка предложили своего. Англичане и французы не имели на большевиков никакого влияния. Тогда кто? И почему Свердлов заговорил о всей семье? Ведь ни Троцкий, ни Ленин, у которого Яковлев был незадолго перед встречей со Свердловым, о семье не упоминали. Значит, решать судьбу семьи будет один Свердлов?
3
В Екатеринбурге Голощекин встречал Яковлева у подножки вагона. Яковлев узнал его сразу, хотя за те годы, что они не виделись, Голощекин заматерел, на его лице появились уверенность и холеный лоск. Он был в кожаной тужурке и такой же кожаной фуражке с красной звездой на околыше. Только черная бородка клинышком и короткие усы остались неизменными. Рядом с ним находилась большая группа одетых в кожаные тужурки людей. Голощекин крепко пожал руку Яковлеву, отступил на полшага и, оглядев его с ног до головы, сказал не то с восхищением, не то с завистью:
— А я бы тебя не узнал. Ты стал слишком европейским, вид у тебя совершенно буржуазный.
Яковлев был в коротком дорогом пальто и шляпе, белой рубашке с галстуком и действительно походил на буржуа или зажиточного мещанина. Он любил красивую одежду и умел хорошо одеваться. Первую фразу Голощекина он пропустил мимо ушей, ожидая, что тот скажет дальше. Но Голощекин молчал,
