– Да кто вас, баб, пардон, женщин разберет, мало что тебе в голову взбредет, вдруг захочется в шубе прошвырнуться, а мне потом снова копайся в твоих шмотках, думаешь, приятно, как будто в замочную щель подглядываешь.
– Да, Ваня, ты оригинал, интересное у тебя представление о женщинах.
– Ты бы с моей Ленкой пожила, у тебя бы вообще крышу снесло от ее причуд. То ей ананасы в шампанском, то ей платье от Валентино. Замордовала вконец.
– От Валентино Юдашкина? – уточнила я.
– Шутишь? От «Валентино». Она у меня только импорт признает.
– А может, она у тебя беременная, вот и чудит.
– Да была, три года назад. Беременность прошла, а замашки остались. У меня, кстати, дочь растет, Алиска. Слава богу, в меня пошла характером – просто ангел.
– Ну, ты скромняга.
– Да, я такой.
Мы уже почти забыли и о старушке на заднем сиденье, и о том, куда направляемся, как вдруг старушка подала голос:
– Дети, скоро подъезжаем к церкви, вы уж успокойтесь, потом поговорите, – произнесла она довольно громко хорошо поставленным голосом.
Я совсем не ожидала, что в этом тщедушном теле может быть такой зычный голос. Похоже, она бывшая учительница, только они на всю жизнь сохраняют такие голоса и, наверное, она еще в трезвом уме и твердой памяти, хоть и выглядит такой древней.
Мы послушно притихли.
Не буду утомлять вас рассказом об отпевании и похоронах. Скажу только, что, как ни странно, все искренне скорбели о Володе. Даже я горевала, так как только возле могилы приходит понимание, что все не вечно. Мы живем, суетимся, к чему-то стремимся, кто-то многого достиг, кто-то совсем ничего не добился, но для всех рано или поздно придет черед, и все мы окажемся в небытии. Мне стало грустно, стало жаль себя, родных, знакомых, и я всплакнула. Учитывая местонахождение, это было уместно. Несмотря на охватившую меня грусть, я подмечала, кто как себя ведет. Прохор держался слишком прямо – зубы сжаты, глаза сухие. Такие мужчины не плачут, это потом плохо сказывается на их здоровье. Не давая волю эмоциям, они получают всяческие инсульты, инфаркты и прочие неприятности. На лице Стаса тоже ничего нельзя было прочесть, но от этого хамелеона я ничего и не ожидала. Ваняша стоял нахмурившись и сжав кулаки. Только у старушки непрерывно текли слезы, при этом она не издавала ни одного звука. Еще там были ребята, похоже, ровесники усопшего, наверное, его однокурсники. В общем, кроме философских, никаких других мыслей у меня не возникло.
Позже мы поехали в ресторан, но прежде отвезли старушку домой к Прохору. Ваняша осторожно довел ее до дверей, где сдал на руки Софье Петровне.
Как только он сел в машину, я спросила:
– Кто эта бабуся?
– Это нянечка Володи, Дарья Андреевна. Это такой человечище, каких теперь мало.
– Я поняла, это та нянечка, из интерната?
– Да, она еще Прохора растила.
Я решила, что при случае нужно поговорить с ней о Владимире, о Прохоре. Наверное, Дарья Андреевна хранит много чужих тайн.
Мы приехали в ресторан. Я наслышана, что на поминках многие так активно поминают, что начинают забывать причину, по которой собрались, и под конец вовсю веселятся. На этих поминках все было скорбно и сдержанно, не было и намека на веселье. Собравшиеся поочереди вставали и говорили о покойном, пили умеренно. Когда очередь дошла до меня, я сказала:
– О Володе я немногое могу сказать, потому что была с ним мало знакома, но видя ваши искренние переживания из-за его кончины, понимаю, что был он неплохим человеком и всем вам будет его не хватать. В любом случае, смерть такого молодого человека всегда очень болезненна для его близких. Любой человек неповторим. Будут рождаться люди, может быть, очень похожие на него, но такого, как он, уже никогда и нигде не будет. Поэтому давайте выпьем за упокой души Владимира, который прожил короткую, но исключительную жизнь. Пусть земля ему будет пухом!
Трудно говорить о том, кого абсолютно не знаешь, и я выкручивалась, как могла. Ваняша мне одобрительно кивнул, а Прохор пристально посмотрел в глаза.
Позднее поднялся парень кавказской наружности, который долго и цветисто говорил, как умеют говорить только кавказцы. Под конец его речи даже я готова была разрыдаться. Я полагала, что при желании умею вышибить слезу, но этот парень может растрогать даже скалу. Вытирая слезы, я спросила у Вани, кто это. Он сказал, что это бывший однокурсник и друг Владимира – Егор. Во время переку– ра, когда Егор вышел на террасу, я подошла к нему.
– Мне сказали, что вы были лучшим другом Володи.
– Да, был, но в последнее время мы не поддерживали отношений. Давайте познакомимся, я давно за вами наблюдаю и никогда бы не простил себе, если бы не познакомился с такой девушкой.
– Что ж, меня зовут Ангелина, и я расследую убийство Владимира.
И без того большие темные глаза Егора от удивления стали еще больше. А мне понравился произведенный эффект. Оказывается, представляться детективом очень приятно, правда, быть им очень сложно.
– Никогда не думал, что девушки с такой внешностью могут расследовать убийство, мне казалось, что этим занимаются какие-то толстые тетки, которым приятно копаться в грязном белье. Но вы настоящая Никита, как будто сошли с экрана. Кстати, меня зовут Егор.
Упоминание о грязном белье меня покоробило, но все сгладило сравнение с Никитой.
– Мне нужно с вами поговорить о Володе, о его характере, о его жизни и тому подобное, чтобы сформировать психологический портрет, поискать причины убийства в его прошлой жизни.
– Ангелина, вы который раз упоминаете об убийстве, это правда или вы говорите так для красного словца? Мне не сказали о причине смерти, я думал, что он умер естественной… Наркоманы долго не живут.
– Как наркоманы, он что, кололся?
– Нет, кажется, он нюхал кокаин.
– Насколько вы в этом уверены?
– Практически на сто процентов, поэтому мы с ним и перестали дружить и видеться.
– Это многое объясняет в его поведении. Думаю, Егор, что сейчас не совсем подходящее время для подобной беседы, прошу вас встретиться со мной в другой раз, если можно, завтра в более подходящей обстановке.
– С огромным удовольствием. Давайте посидим в ресторане, выпьем, покушаем, поговорим. Назовите ресторан, который вам нравится.
Я подумала, что Егор еще не в курсе, что я приду с Ваняшей, мне без него теперь никуда, поэтому решила остудить его пыл.
– Спасибо за приглашение, но поскольку беседа будет носить исключительно деловой характер, давайте встретимся в «Кофе-Хауз» на Тверской, там и поговорим. И еще небольшое уточнение, я приду не одна, а с Ваней, он мой телохранитель.
Егор заметно расстроился, но согласился. Мы обговорили время и разошлись.
Я села на свое место и сообщила Ване о предстоящей встрече. Он сказал, что я молодец, времени зря не теряю и что он с радостью будет моим телохранителем, так как такое тело нужно беречь, и, если потребуется, он с радостью закроет его собой в минуту опасности или в любое другое время по моему желанию. Я в ответ прошипела:
– Ваняша, если еще раз намекнешь на нашу близость, я буду общаться с тобой, как с неприятным мне человеком, поверь, я умею это делать так, что тебе будет свет не мил, поэтому выбирай – или мы друзья, или просто посторонние и недолюбливающие друг друга люди.
– Ну я, конечно, выбираю, что мы друзья, я не могу тебя недолюбливать, ты мне нравишься.
– Спасибо, Ваняша, ты мне тоже, иногда.
