учителя приходили к нему с заказами. Несмотря на то что на дворе были не совковые времена, в магазинах и на рынках появился огромный выбор товаров на любой вкус, они предпочитали шить эксклюзивные вещи у Бонифация. Кстати, никто и никогда не шутил над его именем, наоборот, относились с сочувствием. И в шестнадцать лет, когда пришло время получать паспорт, классный руководитель осторожно спросила, не хочет ли он сменить имя. Само собой, что он очень хотел. Благодаря стараниям директора школы и участкового и вопреки протестам матери, в паспорте было написано Говоров Борис Алексеевич. Но все по привычке продолжали его звать Бони…
– Как «Бони»? Что это значит? Что-то я никак не пойму, к чему ты клонишь? – заорала я, вскакивая со стула.
– Это значит, дорогая, что это моя история, обо мне.
– Нет, ты явно психопатка! Ты что, этот, как их там, трах, ой нет, транссексуал?
– Нет.
– А, понятно, пе…, ой, гей, да?
– Нет.
– Ну тогда гермафродит, точно. Тебя ведь не отличить от женщины, да ты и есть настоящая женщина, да?
– Спасибо, Геля. Это наивысшая похвала для меня и признание моего таланта перевоплощения. Но только должен тебя огорчить, я – мужчина, может, не совсем обычный, потому что мне нравится переодеваться в женщину. Только так я могу воплотить свои детские мечты и создать совершенную женщину. В сексе я абсолютно натурален, мне нравятся исключительно женщины. И все эти переодевания не более чем игра.
– Воистину сегодня сумасшедшая ночь или, может, у меня уже белая горячка. – Я потрогала лоб. – Значит, ты мужчина, а я у тебя на глазах валялась в ванной голая, как младенец.
– Не волнуйся, я никогда не позволю себе за тобой волочиться, я помню ваши трепетные отношения с Данилой и всегда вам по-доброму завидовал. Уходя, он попросил меня приглядывать за тобой. Вот почему я каждый день к тебе заходил под разными предлогами, мне нужно было удостовериться, что с тобой все нормально.
– Значит, Данила знал о тебе.
– Нет. Мы случайно с ним столкнулись на лестнице, и он обратился ко мне, как к женщине, как к соседке. И прошу тебя, не держи на него зла. Кажется мне, что не так уж просто он ушел. Может, что случилось?
– Случилось, да, захотелось смены впечатлений, новых ощущений, жена вошла в привычку, нужно испробовать что-то новенькое, посвежее. Все мужики одинаковые, тебе ли не знать. Ладно, не будем развешивать сопли, – я решительно тряхнула головой. – Слушай, ты ведь ко мне за прокладками раза два приходила, то есть приходил? Это зачем?
– Я так развлекался. Повод, чтобы на тебя посмотреть, все равно был нужен, а заодно я наслаждался тем, как ты не замечаешь, что я не женщина. Понимаешь, пунктик у меня…
– Это понятно. А почему стук падающего тела этого Вовчика слышал только ты? Почему больше никто не вышел?
– Точно не знаю, но думаю, соседи с пятого не могли слышать, ведь он упал вниз. А на нашем четвертом этаже живем мы с тобой, дед Степан, он, как известно, глухой, и баба Валя, которая, наверное, водочки выпила и спит без задних ног. А я не спал, просматривал отчетность за месяц. У меня свой небольшой салон красоты «Бони», который приносит неплохую прибыль.
– А ты там кто, мужчина или женщина?
– Мужчина.
– А просматривал отчеты в женском виде? Это среди ночи-то!
– Когда я увидел труп, вернулся в квартиру, все обдумал, надел парик, подкрасился на скорую руку – иначе бы ты мне не открыла.
– А как же наши соседи? Они знали тебя с детства, ты ведь так и живешь в убогой квартирке, которую выбила твоя мать.
– Нет, это другая квартира, двухкомнатная. После восемнадцати лет я решительно настоял на том, что мне нужна отдельная комната. Спать с мамой в одном помещении было выше моих сил. Я боялся, что еще немного, и возненавижу всех женщин. После долгих перипетий мы переехали в эту, не менее убогую, зато с дополнительной комнатой. Так вот, раньше я занимался переодеванием разве что когда матери не было дома. Только позже, когда она умерла от тромбофлебита и когда в нашем доме поселились вы с Данилом, я вышел на улицу в женском обличье.
– А при чем здесь мы?
– Притом, дорогая, что я решил подделываться под тебя. Ты появилась такая красивая, трогательная, с хорошими манерами, и все это было не нарочитым, а удивительно естественным. Я понял, как должна выглядеть настоящая женщина. Складывалось впечатление, что ты сама не понимаешь, какая ты милая. И я подражал тебе во всем, странно, что ты этого не замечала. Помнишь, я частенько заходил к вам с разными просьбами? Это для того, чтобы лишний раз увидеть тебя, понаблюдать, как ты говоришь, как двигаешься. Сложности были только тогда, когда ты забеременела. Мне приходилось надевать бесформенные вещи, чтобы соседи не видели между нами разницу. Вообще-то я редко появлялся на улице, в основном поздно, когда наши почтенные матроны уже ложились спать. Проколов ни разу не было. Меня они знают как Бориса Алексеевича. Думаю, вряд ли им приходило в голову, что мужчина может одеваться и выглядеть как женщина, на это у них не хватит воображения, сформированного под влиянием сериалов. Они ведь люди другого поколения и многие вещи для них дикость. Прошу, прости меня, умоляю, я очень перед тобой виноват, получается, что я тебя подставил, но клянусь, что это была лишь невинная шалость, я предположить не мог, что так все обернется. Прошу, спаси меня, иначе я погибну.
Он почти что рыдал.
– Ладно, успокойся, ты, конечно, гад и сволочь, но я попробую помочь тебе.
– Спасибо, Ангелина, считай, что с этой минуты ты приобрела истинного друга, в любой ситуации можешь рассчитывать на меня, я никогда не забуду, что ты для меня сделала.
– Пока еще ничего, так что давай поторапливайся, нам ведь многое нужно успеть! – решительно сказала я и задумалась.
Дело в том, что главный мой недостаток – неспособность никому ни в чем отказывать. Я постоянно взваливаю себе на плечи какие-то чужие проблемы и потом мучаюсь и разгребаю дела, которые ко мне не имеют никакого отношения. У меня никогда не хватало мужества, а может, наглости просто послать просителей подальше. И я, зная, что мне придется туго, все равно соглашалась выполнить просьбу. Но этот случай выходит за рамки обычного. Как я буду выпутываться и зачем мне все это нужно? Но я уже пообещала, да и трудно устоять перед такими мольбами. А если действительно Бони все подстроил? Хотя непохоже, слишком уж он расстроен. Ладно, рискну! Может, на небе мне зачтется как благое дело.
Бони сделал мне маникюр. Брызнул на запястья и на шею совершенно изумительные духи и развернул меня к зеркалу… Я вытаращила глаза, даже хотела протереть их, но Бони вовремя перехватил мои руки. Это была не я. …Это не могла быть я… Клаудиа Шиффер, Брижит Бордо да кто угодно, но только не я. Это была изумительно привлекательная девушка, а никак не тридцатилетняя домохозяйка. Никаких мешков под глазами, на лице ни одного прыщика, ни одной морщиночки, ни одной ненужной складочки. Гладкая, ухоженная кожа, утонченно-бледная и с румянцем на щеках, глаза огромные, сияющие, губы пухлые. А волосы… Водопад, каскад, грива длинных белокурых волос. Девушки, рекламирующие шампуни, просто отдыхают рядом с этой красоткой.
Я ущипнула себя. Сегодняшняя ночь преподнесла много сюрпризов, но этот был самым умопомрачительным и бесспорно, самым приятным.
– Ну ты даешь, да тебе цены нет. Ты просто фея, волшебница, колдунья, пластический хирург, маг и чародей. Как тебе это удалось?
Бони стоял, скромно улыбаясь, и даже покраснел от удовольствия.
– Теперь я понимаю, почему ты всегда так хорошо выглядишь, и уверена, что твой салон красоты процветает.
– Да, дела идут неплохо, но я не так давно открыл его. Пришлось долго копить деньги. Ну ладно, это
