У киоска с сосисками, как всегда, толпился народ. Когда они оказались совсем рядом, Сибилла съежилась.
— Это твои друзья?
Сначала она промолчала. Бросив на нее взгляд, он продолжил:
— Ну, в смысле, они все время торчат у твоего киоска.
От собственного остроумия он рассмеялся. А Сибилла нет. Заметив ее реакцию, он снова постарался стать серьезным.
— Да ладно тебе, я же просто пошутил, ты что, не понимаешь?
Она посмотрела на него. Он на самом деле просто пошутил. Не собирался издеваться. И ничего не имел в виду. Тихо, сквозь зубы, она произнесла:
— Это не мои друзья.
Оставшуюся часть пути они почти не разговаривали. Он снова привез ее во двор КМА, она сказала ему «спасибо». Она вышла из машины, он поднял капот.
Отойдя на какое-то расстояние, Сибилла оглянулась. Он уже снова увлеченно копался в моторе.
А у нее в душе теперь все изменилось. Она чего-то ждала. Была уверена, что произошло что-то особенное. Хорошее. Что-то, что станет очень важным.
Да, и произошло, и стало.
Кто знает, как бы все сложилось, если бы машину покрасили днем раньше, если бы лак высох часом позже, если бы Микки успел уехать, если бы она пошла по другой улице, если бы, если бы, если бы…
Ее жизнь могла бы пойти совсем по-другому.
Дойдя в тот день до перекрестка — до одного из тех, из которых, собственно, и состоит жизнь, — она миновала его не задумываясь, и, так же как и все люди, не сразу поняла, что это было.
Ей понадобилось зайти очень далеко. Чтобы понять.
Понять, что именно в тот вечер она свернула не туда. Но, осознав это, она уже ничего не могла изменить.
~~~
Она переночевала на верхней лестничной площадке в многоквартирном доме. Покинув уютный квартал, где стояла вилла Лены Грундберг, она сначала довольно долго шла пешком в направлении центра. Парадные здесь не запирались. Одно из преимуществ провинции. В Стокгольме надо всегда держаться тех подъездов, код которых знаешь.
Ее разбудил детский крик, раздавшийся где-то внизу. Она услышала, как открылась дверь и раздраженный женский голос произнес что-то в духе: «Раз уж ты так себя ведешь, то тебе лучше вообще остаться дома». Дверь подъезда закрылась, и снова стало тихо. Она посмотрела на часы. Опять стоят. Когда-то они стоили дорого, но теперь ей все равно понадобятся новые.
Когда она вставала со спального коврика, в глазах у нее потемнело и ей пришлось опереться о стену, чтобы справиться с головокружением.
Надо поесть.
Вокзал находился всего в нескольких кварталах от ее ночного лежбища. Она зашла в женский туалет, умылась, накрасила глаза и губы и расчесала волосы. Зеленый костюм помялся на спине, но делать нечего. В другой одежде позавтракать не удастся. Переодевшись, она намочила руки и постаралась разгладить ими ткань. Обычно так удавалось убрать самые вопиющие складки.
Рюкзак она сдала в камеру хранения. О том, где взять деньги, чтобы его забрать, она подумает потом.
Сейчас главное еда.
Выйдя из вокзальных дверей, она остановилась на ступенях. Чуть в стороне располагался отель «Сити». Преодолев расстояние торопливыми шагами, она скользнула в фойе. Из служебной двери тут же вышел мужчина и встал за стойкой портье.
— Ой, как сегодня холодно, — произнесла она, передернув плечами.
Он улыбнулся. «Хенрик» — было выгравировано на его позолоченном бедже.
— Я выходила на вокзал проверить расписание, но куртку все равно стоило надеть.
— В следующий раз спрашивайте на стойке в фойе, у нас есть и прибытие, и отправление.
Она чуть заговорщицки склонилась над стойкой:
— Если честно, то я заодно хотела покурить. Только это между нами.
Он благодушно кивнул, давая понять, что ее тайна в надежных руках. Гость всегда прав.
И это правильно.
Крючок для ключа от номера 213 был пуст, а ключ от 214-го висел на месте. Она посмотрела на часы.
— Вы не могли бы набрать для меня двести четырнадцатый?
— Конечно. — Он набрал номер и протянул ей трубку.
— Спасибо.
Гудки раздавались, но никто не отвечал. Человек по имени Хенрик повернулся и посмотрел на панель с ключами.
— Ключ здесь. Может быть, гость уже завтракает?
Он кивнул в сторону коридора.
— Вообще-то на него это непохоже, он никогда не уходит один. Что это с ним?.. Спасибо. У вас есть газеты?
Она взяла «Дагенс Нюхетер» и двинулась по коридору туда, где, судя по всему, сервировали завтрак.
Где именно, нашла без труда.
Спустя полчаса, сытая и относительно довольная, она откинулась на спинку стула. Кроме нее, в зале сидели еще четверо постояльцев, каждый за отдельным столом и глубоко погруженный в прессу. «Дагенс Нюхетер» напечатала только маленькую заметку на левом развороте, где сообщалось, что полиция собирает информацию о женщине, которой удалось скрыться из оцепленного полицией «Гранд- отеля».
Она снова сходила к шведскому столу, взяла кофе, исхитрившись при этом незаметно отправить в сумку три банана и несколько ванильных сухарей. Вернулась на место.
О'кей. Что она, собственно, делала в Эскильстуне? На что она надеялась, отправляясь в это путешествие? Что оно уже дало, не считая, конечно, оскорбления от вдовы Йоргена Грундберга?
Сделав глоток кофе, она посмотрела в окно. На самом деле ей прекрасно известно, зачем она туда явилась. Она полагала, что стоит ей только получить информацию из первых рук, встретиться с кем- нибудь, кто знал Йоргена Грундберга, — и история, в которую она влипла, тут же получит логическое объяснение. Все недоразумения прояснятся. И все останется позади.
Но получилось наоборот. Они решили, этого мужика укокошила именно она. Приехав туда, она убедилась только в этом. И что, спрашивается, делать дальше?
Просто взять и спрятаться в принципе несложно. Ей же удавалось это почти пятнадцать лет. По этой фотографии узнать ее невозможно, а других фотографий у них нет. Конечно, с именем, как обычно, проблемы. Разумеется, есть люди, которым известно, где ее найти. Но эти люди редко дружат с полицией.
Так что, если она какое-то время, пока они не найдут настоящего убийцу, будет избегать определенных мест, все, наверное, как-нибудь устроится.
Все будет как прежде.
Никогда — даже в самых диких фантазиях — она не могла предположить, что «как прежде» может стать целью.
