— Спасибо. Я тогда тоже, пожалуй, туда не пойду.
Женщина с собакой пошла своей дорогой. Сибилла тяжело выдохнула.
Уно Ельм. Дачный иудушка. Чтоб ты сдох.
Надо делать ноги. Срочно.
Господи, где же ей взять сил?
Выживать — это одно. Это у нее получалось. Но все время убегать?
Она прибавила ходу. Вообразила, что ее уже обнаружили и теперь идут за ней по пятам.
Как Ельм догадался, что это она? По газетной фотографии он узнать ее не мог. Ведь не мог же! А если мог, то она пропала. Ей теперь никуда носу не высунуть.
Нужно изменить прическу.
Она приближалась к кольцевой дороге. Народу было много, и она постаралась затеряться в толпе.
А на нее не смотрят подозрительно? Вон тот на тротуаре. Чего он уставился? Сердце колотилось. Глаза в землю. Слава богу, прошел мимо.
Да. Она расскажет им, как все было на самом деле, и они, конечно, поверят! Ну конечно, они поверят в то, что ей просто захотелось поспать в нормальной постели! Она собиралась все вернуть. Конечно, собиралась! Она просто потеряла кошелек. Не верите?
В метро входила толпа.
Она прошла мимо.
Только куда ей теперь?
На улице Ренсшернас Сибилла свернула на лестницу, которая вела к парку Витаберг. Вверху возвышалась похожая на крепость церковь Святой Софии. Мощная и надежная. Сибилла устала, ей хотелось присесть. Оглянулась. Пусто. Никто ее не преследует.
В церкви стояла плотная тишина. В застекленной будке справа у входа сидел пожилой мужчина. Когда она входила, он ей приветливо кивнул. Кивнув в ответ, она сняла рюкзак.
Внутри было безлюдно, только на скамье у кафедры проповедника сидел мужчина с конским хвостом. Она его узнала. Видела его пару раз в Армии спасения. Он спал, уронив подбородок на грудь.
Она села на заднюю скамью и поставила рядом рюкзак.
Закрыла глаза.
Мир и покой.
Единственное желание.
Старик в стеклянной будке кашлянул, и звук прокатился между стенами. Потом снова воцарилась тишина.
Господь слышит наши молитвы.
Она только что прочитала об этом на плакате у дверей.
Открыв глаза, увидела большой алтарный барельеф. Сколько людей столетиями доверяли Ему свою жизнь, строили эти огромные здания и обращали к Нему свои мольбы. И она тоже. Господи, храни душу ребенка… А еще — пожалуйста, милосердный Боже, сделай так, чтобы мама и папа не умерли. Наверное, Он все-таки ее услышал! Папа-мама вроде живы-здоровы. А еще — помоги мне, заблудшей в пути. Или Он тоже на их стороне?
Там же, где остальные. Все те, кто укладывается в рамки.
А Стинсен, тот, который после четырех неудачных попыток отравиться прыгнул месяц назад с моста Вестербрун? Кем были услышаны его молитвы? А Лена, приезжавшая с автобусами Армии спасения и раздававшая еду — которая вдруг узнала, что у нее неоперабельная опухоль мозга, — разве она этого заслуживала? А Това, а Йонссон, а Смирре? Все они умерли, а жизнь их была кошмаром, и их молитв так никто и не услышал.
Ну уж нет, Господи.
А Йорген Грундберг? Что бы он ни сделал, Ты не должен был вмешивать в это дело меня.
Или Ты тоже хочешь меня наказать? И если так, то
Она встала и снова взвалила на плечи рюкзак. Мира и покоя здесь все равно не найти.
И, не посмотрев на мужчину в стеклянной будке, она вышла из церкви.
Когда она вышла из церкви, солнце уже садилось. Она отошла немного от церковных дверей, чтобы увидеть часы на колокольне. Четверть шестого.
Ах, как хотелось бы поспать сегодня в нормальной кровати, но трюк с гостиницей — это слишком большой риск. Как, впрочем, и городской приют для бездомных. Спальных мест там всегда не хватает, так что кто-нибудь из обделенных запросто может стукнуть на нее копам за встречную услугу.
Она пощупала плоский кошелек на груди. Впервые, с тех пор как она приняла решение бороться, у нее возникло желание потратить часть своего сокровища. Накачаться вусмерть, так, чтобы хоть на какое-то время по-настоящему забыться.
Забыть обо всем этом дерьме собачьем.
Она направилась по переходу к Сконегатан. Метрах в десяти начинался старый темно-красный деревянный забор с зеленой калиткой. Памятник садово-парковой архитектуры, так сказать. За калиткой справа — коричневый фасад покосившейся деревянной избушки. Сибилла остановилась. В домике на уровне земли виднелось заколоченная дверца. А метром выше еще одна, закрытая на деревянную щеколду.
Сибилла огляделась.
В парке никого не было.
Сняв рюкзак, она открыла дверцу и поспешно залезла внутрь домика.
~~~