— Черт, как тут холодно. Куртка очень кстати. Она тебе нужна?
— Оставь пока. Мой мешок теплее.
Часы позади него показывали десять минут десятого.
— Тебе к скольким?
Он посмотрел на нее:
— Ку-ку. Сегодня суббота.
Она улыбнулась. Ку-ку — ку-ку. А она и не знала.
Его рука, высунувшись из спального мешка, цапнула пакет с грилем. Положив пакет на колени, он открыл самоклеящийся край.
— Фу. Ребра на завтрак.
— Если хочешь, у меня есть хлебцы. И йогурт.
Это звучало привлекательнее. Он швырнул пакет на пол и, не снимая спальника, встал. Подпрыгивая, двинул в ее сторону.
— Прекрати. Пол на самом деле может рухнуть.
— Э-э-э.
Добравшись до нее, громко плюхнулся рядом. Она посмотрела на него и покачала головой. Слегка ухмыльнувшись, он набросился на хрустящие хлебцы.
Он был очень голоден. После того как во рту у него исчез седьмой хлебец, она убрала пакет.
— Завтра тоже будет день.
— Да ладно тебе, купим еще.
Она посмотрела на него выразительно, а он сделал такую мину, будто осознал, какую глупость сморозил.
— Я куплю. Я могу дать тебе деньги.
— Нет, спасибо.
Ну, пора. Только как начать?
Она глубоко вздохнула, мобилизуя мужество.
— Ты читаешь газеты?
Он пожал плечами:
— Иногда. Мать хочет, чтобы я читал «Дагенс Нюхетер», но газетища такая толстая! И за несколько часов не прочитаешь. Так, просматриваю «Экспрессен» иногда, когда отец домой заглядывает. — Он посмотрел на нее. — А ты?
— Читаю. Когда удается. Иногда, к примеру, сижу в читальном зале Центра культуры. У них там есть все газеты.
Он кивнул, хотя было ясно, что он слышит об этом в первый раз.
Она продолжила:
— А вчерашние газеты читал?
Он покачал головой:
— А хотя да, читал пятничное приложение.
Она не знала, что делать дальше. Она правильно поступает? Пока он спал, она была в этом уверена. Сейчас нет.
— Тебя когда-нибудь обвиняли в том, чего ты не делал?
— Да, случалось. У тебя, кажется, был йогурт?
Вздохнув, она протянула ему литровую упаковку.
— Можно прямо так пить?
— Можно. Если у тебя, конечно, нет с собой миски.
Он снова ухмыльнулся и начал пить.
— Вот и меня обвиняют.
Он полностью сосредоточился на йогурте. Густой йогурт не выливался из пакета. Он легонько постучал рукой по дну.
— Имя «Сибилла» тебе о чем-нибудь говорит?
Он кивнул, но пить не прекратил.
— Патрик, а теперь не пугайся!
Поколебавшись в последний раз, она продолжила:
— Так вот, Сибилла — это я.
Сначала не произошло ничего. А потом она увидела, как шар попадает в лузу. Мальчик застыл всем телом, когда понял наконец, что она говорит. Пакет с йогуртом медленно опустился вниз. Патрик повернул голову и посмотрел на нее. Она видела, что ему страшно.
— Я не совершала этого, Патрик. Я просто случайно оказалась в «Гранде», когда это произошло. Богом клянусь, я невиновна.
Он и близко ей не верил. На мгновение отвел от нее глаза, как будто просчитывал траекторию бегства. Ей нужно как-нибудь выиграть время. Все получилось совсем не так, как она предполагала. Слова явились сами по себе, и все приготовления оказались напрасными.
— Ты сам посуди — разве я могу быть убийцей-расчленительницей? Иначе ты бы здесь не сидел. У меня в распоряжении была целая ночь.
Да, не самый удачный аргумент. Самый неудачный. Резким движением он попытался встать, но ему мешал спальный мешок.
Он не должен уйти. Не сейчас.
Одно мгновение — и она оказалась сверху него. Вдавила его в коврик, зажав ему руки своими коленями. Он часто дышал, и она видела, что он вот-вот заплачет.
Господи, да что ж это такое, чтоб вы все провалились!
— Пожалуйста, не трогайте меня.
Она зажмурилась. Идиотка, что она творит?
— Ты прекрасно понимаешь, что я не собираюсь тебя трогать, но ты должен меня выслушать. Я сижу на этом долбаном чердаке, потому что во всей Швеции нет ни одного копа, который бы меня не искал. Они решили, что это я. И у меня нет ни малейшего шанса. Я же говорила тебе вчера. У таких, как я, вообще никогда нет никаких шансов. Черт, Патрик. Я сказала тебе это, потому что думала, что могу на тебя положиться. Что
Он прекратил плакать.
— Я сказала тебе это, потому что мне нужна твоя помощь. Я даже в магазин не могу теперь пойти.
Он смотрел на нее огромными от страха глазами.
Она выдохнула:
— Черт. Прости.
Вот бы ее кто-нибудь увидел! Верхом на пятнадцатилетием мальчишке — несчастном и беспомощном. Отпустив его, она встала.
— Иди.
Он лежал не двигаясь. Наверное, даже дышать боялся.
— Вали отсюда, тебе говорят!
От ее голоса он вздрогнул. Вылез из спального мешка, поднялся и медленно пошел к двери. Как будто боялся, что она снова на него набросится.
— Мне нужна куртка.
Он остановился как вкопанный и тут же опустил куртку на пол. Потом снова медленно пошел к двери, но у самой лестницы не выдержал и бросился к выходу бегом. Она услышала, как он бежит дальше по коридору.
Закрыла глаза, съежилась и упала на свой коврик.
Нужно отсюда уходить.
Сначала она собрала его вещи. Тщательно сложила все в рюкзак и скатала коврик. Потом разобралась со своим имуществом. Через несколько минут она была готова.
У двери оглянулась на большие часы.
