Кто растерзан умрёт, кого пламя сожжёт,
Кто окажется вдруг одинок, о судьбе
Не решаясь от страха сказать сам себе.
Но рассеялся в мыслях твоих мрак тревог.
Как сегодняшний вечер хорош, видит Бог.
Вместе с вечером меркнем мы тоже,
И уже мы на ночь похожи.
Не ждала. Не молила. Но видеть должна:
Вечер упокоения ждёт нас, жена.
И коснётся тебя молча Радость слегка,
И уже поседел завиток у виска.
Будешь счастлива ты, словно ночь, побледнев,
Та, в которой лишь месяц и скорбный напев.
Скажешь: 'Муж мой в лохмотьях ступил на порог.
Я любимому мужу жена, видит Бог.
Посмотрю и покроюсь тьмою.
Зубы стисну, не вскрикну, не взвою.'
2. Когда видящих скроет тьма
Когда тьма их коснётся глаза,
Все их беды сотрутся разом.
Когда видящий видеть не будет,
Все несчастья сразу забудет. [14]
Мы придём – никого не боимся.
Успокоимся, осветимся.
Поведём речи тайные страстно
О земле необъятной прекрасной.
И числом мы – песок в пустыне.
Праху нашему – мир отныне.
И, чем кладбища будут краше,
Легче беды забудутся наши.
Мы, нежданные, жаждем покоя,
И сердца прорастут травою.
Мы смешаемся с известью, с солью,
И проступим из яблока доли.
И забудем чему нет забвенья,
И простим всё, чему нет прощенья.
Когда топчущий скажет: ступаю!
То ответит наш прах: прощаю.
Как в литавры, мои кости бьются
Не о видевших, тьмою укрытых:
Морем слёз мои кости прольются,
Морем слёз о несчастьях забытых.
Тогда скажут: 'Забудьте про боли!
Да не будут помянуты боле!
Жизни – да, - они скажут, - нет – смерти!'
Скажет так бить готовый до смерти.
И, когда ты шепнёшь: 'Забудь, гость мой!',
Как в литавры, ударят кости.
О жена, друг, что всех милее!
Будет горше день, ночь больнее,
Но, когда дни молчанья настанут,
Из сердец наших травы не встанут.
В гроздьях, в дольках плодов да не будем,
Не украсим царское блюдо! [15]
Не забудем чему нет забвенья,
Не простим то, чему нет прощенья!
Мы клянёмся, и пусть нас не судят:
Праху нашему мира не будет.
3. Молитва о мести
Днём, ночью писал кнут, макаясь в кровь,
А спины упавших листами служили.
Но сбитый кнутом будет счастлив вновь,
Коль вернётся он тьмой саранчи иль пыли.
Мертвецу не страшны ни топор, ни свинец.
Палкой выгнанный псом вернётся,
Будет бит, опозорен, враг скажет: 'Мертвец',
И глумясь от него отвернётся.
Его гонит, как плетью, страх,
От зажжённой спички бежит
На соломенных он ногах,
Голос рваной бумагой шуршит.
И воззвал он: 'Встань рядом, и примем мой бой!
Посмотри, как смеётся наш враг надо мной.
Не оставь, не шепчи мне: 'Лежи, сын, лежи...'
Ты же видишь, обиды горьки и свежи.
Не забудь, что досталось рабу Твоему.
То, что сделали сто, не забудь одному.
Желанен Тебе гнев обёрнутых в тлен,
Бог мёртвых, будь благословен!
