читать:
— Я, Алисия Розмари Дарвин, дочь Джеймса Пола Дарвина из Эдинбурга, призванная лично к этому суду, преклонив колени перед вами, высокопреосвященными преподобными кардиналами, главными инквизиторами греха ереси во всей Христианской Республике… — Она смолкла, затем быстро заговорила снова: — Вы хотите, чтобы я сказала, что «Происхождение видов» — еретическая книга. Чтобы я сказала, что я и моя семья отрекаемся от памяти нашего предка и от его слов навеки.
Голос Бонифация Джонса, похожий на шуршание гравия, стал почти ласковым:
— Просто прочти это вслух, дитя мое.
Она положила листы на пол:
— Не буду.
Вот он, тот самый момент, поняла Мэри. Бунт, на который подбил ее Ансельм.
По залу пронесся ропот.
Хроникеры подались вперед, чтобы лучше расслышать слова Алисии. На лице Ансельма Фэйруэзера читалось едва скрытое торжество. Даже кардиналы пришли в возбуждение и вполголоса переговаривались между собой.
Только Бонифаций Джонс сидел молча и неподвижно, словно утес среди рокочущей бури. Алисия стояла на коленях и глядела ему в лицо.
Когда шум немного стих, Бонифаций сделал знак секретарю:
— Это не надо записывать. Дитя мое… Алисия. Ты должна понять. Здесь судят не тебя. В ереси повинен твой дальний предок. Но если ты не подчинишься решению суда, если откажешься прочитать то, что тебе дали, тогда ты сама совершишь преступление. Защищая работу своего дяди, ты сама становишься еретичкой.
— Мне все равно. — Она оттолкнула бумаги, лежащие на полу. — Я не стану это читать. Моя семья не собирается отрекаться от Чарльза Дарвина. Мы чтим его память. И не мы одни. Сам преподобный Докинз недавно сказал, что естественный отбор — лучшая из всех когда-либо выдвинутых гипотез…
Мэри шепнула Ксавьеру:
— Хотела бы я знать, с чьих слов она говорит?
— Вы имеете в виду Ансельма Фэйруэзера.
— Вы знаете, кто он?
— Он действует не слишком тонко.
— Так вот чего хочет этот Ансельм и его жуткие друзья? Чтобы вот это прелестное дитя взошло на костер. Умный ход. Уже представляю, как это отзовется у нас.
Ксавьер нахмурился:
— Я вижу, как вы разгневаны. Но вы тут ничего не можете сделать.
— Вот как?
— Мэри, это инквизиция. Против нее идти невозможно. Нам остается только ждать, что будет дальше.
При этих словах она решилась окончательно:
— Черта с два.
Мэри Мейсон встала.
— Что вы делаете?
— Хочу привнести сюда немного здравого смысла из Южной Земли, только и всего.
Она вышла вперед, и Ксавьер не успел ее остановить. Она старалась ничем не выказывать страха, но идти, глядя в сердитые лица кардиналов, было физически трудно: казалось, будто на нее сейчас направлен гнев самого Бога.
Она подошла к судьям. Бонифаций Джонс нависал над ней мрачнее тучи. Алисия стояла на коленях на полу, вокруг валялись разбросанные листы.
Ансельм отчаянно рванулся к ним. Мэри махнула рукой в его сторону:
— Не приближайтесь. — Она протянула руку Алисии. — Встань, девочка. Довольно.
Ничего не понимая, Алисия послушно встала с колен.
Мэри подняла гневный взгляд на Бонифация:
— Вы позволите мне обратиться к суду?
— А у меня есть выбор? — сухо спросил Бонифаций.
В этом намеке на юмор Мэри почувствовала проблеск надежды. Возможно, Бонифаций сумеет отнестись к делу реалистично.
— Надеюсь, святой отец, у нас у всех пока еще есть выбор. Послушайте, я знаю, что я здесь чужая. Но может быть, мы сумеем выйти из этой нелепой ситуации с минимумом вреда для всех — и для этой девочки, и для Церкви.
— Не надо меня защищать, — произнесла Алисия, — мне все равно, что со мной сделают…
Мэри повернулась к ней:
— Я знаю, ты меня видишь первый раз в жизни. Но послушай, если не хочешь умереть в тюрьме в угоду мечтам твоего так называемого возлюбленного…
Алисия нахмурилась и бросила взгляд на Ансельма.
Мэри снова обратилась к Бонифацию:
— Это же спектакль. Попытка заставить Церковь показать зубы. Даже смерть не поможет врагу скрыться от вас, верно? Поэтому вы выкопали бедного Дарвина из могилы и посмертно отлучили от Церкви. Но по каким-то причинам, не стану вдаваться в рассуждения, по каким именно, вы решили, что этого мало. Вы хотите большего. Но ведь дело трещит по швам. Неужели вы не видите, комиссар, если вы сейчас вынесете приговор этому невинному ребенку за отказ отречься от своего родственника, какой это будет удар по авторитету Церкви — даже в вашей стране, а за рубежом и подавно? Вы наверняка когда-нибудь поедете с визитом в Куктаун. Представьте, как вас там встретят. Покарав эту девочку, вы только сыграете на руку вашим врагам.
— И что же, по-вашему, я должен сделать, лектор?
— Ведь перед вами провинился сам Дарвин, а не его дальняя родственница. Если отлучения от Церкви недостаточно, накажите его еще как-нибудь. В истории есть примеры. В тысяча шестисотом году Джордано Бруно сожгли на костре за многочисленные ереси. Но на этом кара не закончилась. Его кости раздробили в прах — вот как его проучили! Так достаньте и вы разложившийся труп Дарвина из этого гроба и повесьте его на Тауэрском мосту. Раздробите его кости в прах и развейте по ветру Делайте с ним что хотите. Уверена, ваше воображение подскажет вам больше способов унизить покойного, чем мое. Вот вам и будет публичный спектакль, которого вы хотите, и без всякой жестокости.
Бонифаций задумался, опустив на глаза черные створки век.
— Но ведь священный суд слышал, как девушка отказалась повиноваться мне.
Тут вперед выступил Ксавьер:
— Лично я ничего не слышал, святой отец. Разве что кашель. Я уверен, что достоверных записей тоже нет.
Бонифаций кивнул.
— Хм. Вам стоило бы подумать о карьере в политике, лектор Мейсон. Или в Церкви.
— Не думаю, — резко ответила она.
— Я должен посоветоваться с коллегами. Можете идти. — И он отвернулся, давая понять, что она свободна.
Мэри схватила Алисию за руку и потянула за собой.
— Идем отсюда, девочка.
За ними следом двинулся взволнованный Ансельм.
— Что вы наделали? Алисия, ты должна вернуться… пустите ее, лектор… — Он попытался взять Алисию за руку.
— Не советую, мистер Фэйруэзер, — сказал Ксавьер.
— Отойди, мальчишка, — произнесла Мэри сердитым шепотом, — получишь ты своего мученика. Дарвин — великий мыслитель, ничем не хуже Галилея. Как, по-твоему, отразится на авторитете Церкви глумление над его прахом? Вы получите все, что вам нужно: отвращение, а если повезет, то и насмешки. И
