Альтернативная история

одежда покрылась дорожной пылью и пятнами грязи. Он недоуменно оглядывался при виде людей в грубой одежде и жалкой обстановки:

— Прошу прощения, джентльмены, лорды? Я ищу короля англичан Альфредо. Некто весьма верный сказал мне искать здесь…

Он не мог скрыть замешательства. Альфред сдержал гнев и спокойно произнес:

— Я — он.

Молодой человек оглянулся, явно выискивая чистый клочок земли, чтобы преклонить на нем колени, но нашел одну грязь и, подавив вздох, опустился на колени, протягивая грамоту. Это был пергаментный свиток с тяжелой восковой печатью на шнурке. Когда Альфред развернул его, между тщательно выведенными лиловыми чернилами строками сверкнул золотой лист. Король держал свиток в руках, не зная, что и думать. Не спасение ли в нем? Ему вспомнились мраморные дворцы и великая мощь. Он сам дважды бывал в Риме и видел величие Святого престола. Но то было много лет назад, до того как его жизнь свелась к дождям и крови, дням в седле, ночам в советах и переговорах. Теперь же Святой престол явился к нему. Он передал грамоту Эдберту:

— Прочти всем.

Эдберт с благоговением принял свиток и заговорил почтительно приглушенным голосом:

— Он написан на латыни, мой лорд, разрисован писцами и… подписан самим Его Святейшеством. Здесь сказано: «Альфреду, королю английскому. Знай, мой лорд, что мы уведомлены о твоих скитаниях… — нет, „испытаниях“ — …и как ты погружен в дела мира сего, каждодневно претерпеваешь трудности, подобно нам. И мы оплакиваем не только наши, но и твои печали, соболезнуем, сочувствуем… — нет, „сострадаем“ — …увы, вместе с тобой».

Осберт сердито пробормотал:

— Что, в Риме тоже викинги? — и отвернулся от свирепого взгляда епископа Даниэля.

Эдберт продолжил читать:

— «Однако при всех наших совместных страданиях мы наставляем и предостерегаем тебя не поступать подобно глупым мирянам, заботясь лишь о бедах нынешних времен. Помни, что Блаженный Господь не пошлет тебе искушений и испытаний выше твоих сил, но даст тебе силы вынести все испытания, коим подвергает тебя в своей мудрости. Превыше всего тебе следует всем сердцем стремиться защитить священников, мужчин и женщин, принадлежащих Церкви».

— А мы что делаем? — проворчал Этельнот.

— «Но знай, о король, что мы слышали от нашего почтеннейшего и святого брата, архиепископа народа английского, что правит в Кентербери, как ты в своем безумии попираешь его права и привилегии отца тех, кто вверен его заботам. Между тем из всех грехов грех алчности, жадности — величайший и наиболее отвратительный среди правителей и защитников народа христианского, самый мерзкий и опасный для души.

А потому мы настоятельно советуем, наставляем и приказываем тебе сим письмом от нашего апостольского достоинства, дабы ты отныне прекратил и покинул всякое насилие против Церкви и возвратил ее правителям все привилегии и права, в особенности в деле мирного, беспрепятственного и бесподатного владения церковными землями, дарованными им твоими предками, как мы слышали, весьма богобоязненными королями английского народа, и даже твоими современниками, такими, как благочестивый и достойный джентльмен…» — писец написал имя Булкредо, мой лорд, но он, должно быть, подразумевал…

— Он подразумевал трусливого ублюдка Бургреда! — прорычал покрытый шрамами Витборд.

— Действительно, должно быть… «Бургред, коий ныне проживает при нашем Святом престоле в мире и почете. Итак, мы повелеваем тебе оказывать почет твоим священникам, епископам и архиепископу, если ты желаешь нашей дружбы в этой жизни и спасения в жизни будущей».

— Это истина, Господня истина! — выкрикнул Даниэль. — Провозглашенная с престола Господа на земле. То самое, о чем я говорил до прихода посланника! Если мы исполним наш духовный долг, временные трудности рассеются. Слушай Его Святейшество, мой король! Возврати права Церкви! Когда ты сделаешь это, длань Господня уничтожит и рассеет викингов.

Гнев омрачил лицо Альфреда, но, прежде чем он заговорил, Эдберт поспешно продолжил:

— Здесь еще параграф… — Он горестно взглянул в лицо своему повелителю.

— Что же в нем сказано?

— В нем сказано:

«Мы слышали с великим неудовольствием, что наших прежних приказов ослушались. Что вопреки мнению апостольского престола клирики Англии не отказались от мирских одеяний и не одеваются по римскому обычаю в туники, скромно доходящие до лодыжек». И дальше он говорит, что, если мы откажемся от этого мерзкого обычая и станем одеваться, как он, Бог возлюбит нас и наши горести растают как снег.

Краснолицый Этельнот разразился лающим хохотом:

— Так вот от чего все наши беды! Если священнички прикроют коленки, Гутрум ужаснется и сбежит в свою Данию. — Он сплюнул в лужу на полу.

Посланник папы отшатнулся: ему было не уследить за быстрой речью, но юноша чувствовал, что что-то не так.

— Тебе не понять духовных дел, лорд альдермен. — Даниэль, представитель архиепископа Кентерберийского, решительно натянул перчатки для верховой езды и выразительно оглядел свое длиннополое одеяние и короткую тунику Эдберта, выпущенную поверх штанов. — Мы просили о послании, которое бы направило нас, и оно пришло. Нам должно принять совет и наставления нашего отца во Господе. Я полагаю это решенным. Есть еще одно дело, мой король, само по себе незначительное, но я увижу в нем знак твоих благих намерений и искренности. Человек, который сообщил о посланце, с золотым кольцом на шее, — это раб, бежавший из одного из моих поместий. Я узнал его. Мне должны его вернуть.

— Тоббу? — рявкнул Вульфзиг. — Ты его не получишь! Может, он и простолюдин и, вероятно, был рабом, но теперь он наш соратник. А золотое кольцо ему дал сам король!

— Довольно об этом, — сказал Альфред. — Я выкуплю его у тебя.

— Так не пойдет. Я должен получить его самого. В последнее время у нас много беглых…

— Мне это известно, как и то, что они бегут к викингам! — рявкнул Альфред, наконец выйдя из терпения. — Этот человек бежал к своему королю, чтобы драться с врагами Англии. Ты не можешь…

— Я должен его получить, — уперся Даниэль. — И сделаю его примером для других. Закон гласит, что, если раб не может возместить убытки хозяину, он должен заплатить своей шкурой. А поскольку он не может выплатить Церкви своей цены…

— Его золотое кольцо стоит десятка рабов!

— Но поскольку оно — его собственность, а он — моя собственность, оно тоже принадлежит мне. Кроме того, он совершил святотатство, лишив Церковь ее имущества.

— И что ты намерен сделать?

— Наказание за ограбление Церкви — порка, и я его выпорю. Не насмерть. Мои люди очень опытны. Но в будущем всякий, кто увидит его спину, будет знать, что у Церкви длинные руки. Его следует доставить в мою палатку до восхода солнца. И заметь, король, — Даниэль обернулся от двери, — если ты будешь настаивать на том, чтобы оставить его, и на иных своих заблуждениях, твои послания не станут передавать. Ты явишься к Эгбертову камню и найдешь его голым, как нужник в женском монастыре.

Он отвернулся и отбросил полотняный занавес. Все молчали, глядя на Альфреда. Он отвел глаза, встал, взял свой длинный меч и широким шагом вышел. Вульфзиг слишком долго поднимался и не успел преградить ему путь.

— Мой король, позволь мне пойти с тобой? — проревел он. — Стража!

Оставшийся внутри Осберт шепнул, обращаясь к Этельноту и остальным:

— Что он делает? Неужели поступит как тот ублюдок Бургред? Это конец! Если так, нам пора заключать мир с Гутрумом…