156
Нет никаких оснований видеть в Амалии Зебальд предмет глубокой страсти композитора и отожествлять эту девушку с «бессмертной возлюбленной», как это делают некоторые биографы.
157
Ромэн Роллан, ознакомившийся с интимными дневниками Терезы и написавший превосходный очерк «Сестры Брунсвик и их кузина из «Лунной», осторожно заключает: «Предположения о «бессмертной возлюбленной» не кажутся несовместимыми с тем, что я узнал об обстоятельствах ее жизни в указанное время». Кроме того, Роллан признает наличие немалого количества «странных совпадений», достаточных для того, чтобы отожествить Терезу с «бессмертной возлюбленной». Но почти в то же время (1927 г.), когда была напечатана эта работа, Роллан переиздал без изменений свою знаменитую «Жизнь Бетховена»; в ней приводится иная версия, согласно которой Тереза и Бетховен были обручены уже в 1806 году, что не согласуется с упомянутым очерком. В последней работе о Бетховене, выпущенной в 1938 году, Роллан склонен считать, что адресатка письма — неизвестная нам молодая неопытная девушка и что тон письма изобличает ее страсть к Бетховену, которой композитор противопоставляет более спокойное, отнюдь не пламенное чувство. Таким образом, вопрос о «бессмертной возлюбленной» продолжает оставаться неразрешенным.
158
Песталоцци (1746–1827 гг.) — знаменитый швейцарский педагог, первый организатор детских приютов, воспитательных заведений и институтов для учителей.
159
Дополнением к этому рассказу служит следующая запись слов Бетховена из так называемого третьего письма Бетховена к Беттине:
«Я высказал Гёте свое мнение о том, как действует на нас успех, и сказал, что хотелось бы, чтобы человек, подобный ему, слушал разумно: растроганность подобает только женщинам (прости мне это), — у мужчины музыка должна высекать огонь из души… Нужно быть чем-нибудь, когда хочешь чем-то казаться…» «Гёте разучил с императрицей роль (он сочинил для двора комедию «Пари» и самолично разучивал с исполнителями роли); его герцог и он хотели, чтобы я поставил что-либо из своей музыки, я отказал обоим, — они оба влюблены в китайский фарфор… Разум потерял господство над ними, но я не стану подыгрывать их извращенностям. Я не стану делать абсурдных вещей совместив с князьями».
160
Разумеется, никто не мог слышать того, что было сказано с глазу на глаз в карете. Но, по-видимому, Бетховен сам позаботился о разглашении этого диалога. Во всяком случае, такой ответ вполне правдоподобен в устах Бетховена.
161
Так называла Бетховена Амалия Зебальд, на что он обычно отвечал: «Тиран — это вы!»
162
Меттерних считал революционным даже энтузиазм идеологов освободительной войны. Многие высокопоставленные лица были арестованы за чересчур пылкое выражение патриотических чувств.
163
21 июля 1813 года в северной Испании, недалеко от французской границы, близ городка Витория, между войсками Наполеона, оккупировавшими Испанию, и английской армией генерала Веллингтона произошло сражение, фактически положившее конец владычеству французов над Испанией. Вместе с тем, битва при Витории была одним из существенных этапов в деле военного поражения наполеоновских армий на разных европейских фронтах в этот несчастный для великого полководца 1813 год. В немецких странах победа Веллингтона вызвала настоящее ликование, и Мельцель был уверен, что подобная музыкальная пьеса, к тому же написанная знаменитым немецким композитором, безусловно будет иметь огромный успех не только в Англии, но и в Германии.
164
Это любопытное произведение ловкого аббата состояло из нескольких частей: первая барабанный бой; вторая — военная музыка и марши (в морской битве!); третья — движение судов; четвертая — волны; пятая — пушечные выстрелы; шестая — крики раненых; седьмая — победные возгласы.
165
Шпор, присутствовавший на репетиции, писал: «Это не было наслаждением, так как, во-первых, фортепиано было сильно расстроено, что мало заботило Бетховена, ибо он и без того ничего не слышал; во-вторых, от его былой столь удивительной виртуозности почти ничего не осталось вследствие глухоты артиста. В сильных местах бедный глухой композитор ударял так, что струны звенели, а при тихой звучности он играл столь нежно, что целые куски не были слышны… Может ли музыкант перенести подобное несчастие, не отчаявшись? Постоянное омрачение духа у Бетховена больше не было для меня загадкой».
