Насквозь

Эта ночь, что последнею ляжет меж нами,
Не похожа на первую, с силой цунами,
Потому что ничто в этой жизни не вечно
(Не поэтому ль жизнь в этом мире конечна?).

Я не сплю, а ты спишь там, за стенами где-то,
Ночь бывает последней у музы с поэтом,
Когда быт уменьшает былые масштабы,
Когда муза — не муза, а склочная баба.

И вопросы к себе, как и прежде, открыты,
Я в последнюю ночь отправляюсь забытым,
Но с надеждой найти вновь объект для цунами,
Чтобы ночь была круче, чем та, между нами.

Потому что ничто в этой жизни не вечно.
(Да и так ли уж жизнь, в самом деле, конечна?)

«Всю дорогу дожди и дожди…»

Всю дорогу дожди и дожди,
Чуть утих, тут же заморосил,
Для тебя я — как крест на груди,
Да такой, что нести нету сил.

Брось надежды, входящий в мой храм,
На спокойствие и тишину,
Понимаю всё мысленно сам,
Но, как крест, вниз тяну и тяну.

И нести меня нет больше сил,
И оставить не можешь в ночи,
За окном дождик заморосил,
Я — не крест. Я — предтеча свечи.

«Припишите мне связь с властью, с бабами, с чертом…»

Припишите мне связь с властью, с бабами, с чертом…
Пририсуйте копыта, рога и клыки,
Если надо, меня вставьте первым в когорту,
Я готов, если надо, принять в грудь штыки.

Жизнь как будто бы тракт, либо просто дорога,
И неважно, что там, даже если загон,
Никого не боюсь, кроме Господа Бога,
Если в ад, значит, в ад. Но решит только Он.

«По клавишам рояля мы бегали с тобою…»

По клавишам рояля мы бегали с тобою,
И музыка звучала и радовала слух,
Отливы и приливы, мелодии прибоя,
И всюду — наше небо, всё небо лишь для двух.

По клавишам рояля, по черным и по белым,
Мы бегали с тобою, не ведая забот,
И музыка, как воздух, входила нотой в тело,
И не было фальшивых, неверно взятых нот.

По клавишам рояля мы бегали когда-то,
Теперь рояль сменили церквей колокола,
Всё лучшее уходит. Но мы не виноваты,
Что смерть не выбирает калибра для ствола.

«В один ряд, в один фронт, так же пьяно и смело…»