никто не дарил мне ничего подобного, если не считать тех случаев, когда мне приходилось отдаваться, чтобы получить это, если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду. Спасибо, Инес, мне действительно очень приятно.
Инес улыбнулась. Стелла была ее первой настоящей подругой, и она очень ценила эту дружбу.
– Кстати, детка, я как раз собиралась попросить его у тебя. – Надев новое платье, Стелла любовалась своим отражением. – Кстати, а что ты делаешь для себя?
– Что ты имеешь в виду?
– Я про умение найти подход к мужчине и про то, чтобы обзавестись семьей. Ты что-нибудь делаешь для этого?
– Ну, в общем-то, нет, – Инес покраснела. – Ив все время говорит, что я еще слишком молода, чтобы иметь ребенка, так что мне остается только надеяться, что…
– Ты маленькая дуреха, – рассердилась Стелла, – Ив, оказывается, еще больший подонок, чем я могла себе представить. Ну ладно, сейчас у меня свидание с доктором Райтом на Уэймаус-стрит, и это на сегодняшнее утро самое главное. Мы подберем тебе хорошую старую датскую «шляпу».
Когда Стелла и Инес не были заняты с клиентами, они проводили время вместе.
Инес учила рыжую англичанку шить на своей старой зингеровской машинке. Часто после обеда они жадно рассматривали журналы мод, выбирая новые стильные модели, чтобы потом скопировать их.
Под руководством Стеллы Инес научилась всем тонкостям макияжа. Как уложить волосы с помощью трех булавок и небольшого количества клея, где найти драгоценную краску, чтобы перекрашивать свои светлые волосы в темный цвет, который она теперь предпочитала. Она научилась шутить и петь, потому что Стелла была по натуре очень веселой и любила напевать те песни, которые слышала по радио. Стелла знала все популярные песенки и учила Инес самым модным из них. Она научила ее танцевать конгу, румбу, джиттербарг и даже ламбетвок. Безумно визжа и смеясь, они танцевали эти танцы под старый граммофон Стеллы.
Они часто ходили вместе в кино на Лестер-сквер, где смотрели голливудские мюзиклы, которые штамповались на потребу публики, жаждавшей легких развлечений.
Иногда, гуляя, они глазели на витрины Оксфорд-стрит и Бонд-стрит, восхищаясь дорогими вещами, которые были им не по карману.
Здесь, в Лондоне, Инес тоже очень нуждалась в настоящей подруге. С тех пор как убили Жаннетт, ей было не с кем поговорить по душам и помечтать. Стелла была ей как добрая старшая сестра, она делала жизнь веселее.
Но со временем близкие, теплые отношения со Стеллой изменились. Она вдруг перестала ходить с ней по магазинам, у нее не стало времени на задушевные беседы с Инес о жизни, а ведь Инес так нуждалась в них.
Стелла говорила, что ужасно занята с клиентами, которые приходили к ней после обеда, Инес же работала в основном по вечерам, и они постепенно отдалились друг от друга.
– Ив, Ив, дорогой, – позвала возбужденно Инес, открыв дверь квартиры, – я уже дома.
Она была счастлива. Скучный уик-энд в загородном имении виконта, с бесконечным хихиканьем и шлепками, внезапно закончился: пришла телеграмма, извещавшая, что ужасно строгая мамаша виконта на день раньше возвращается из своей поездки в Шотландию. Бенджи ужасно разволновался. Как сумасшедший, он впихнул Инес в «бентли», довез до станции Годэлминг и посадил в лондонский поезд, чмокнув ее в щечку и сунув в сумку толстую пачку ярко-белых пятифунтовых банкнот.
Она что-то мурлыкала себе под нос, войдя в прихожую. Было два часа дня, воскресенье, и у нее впереди был прекрасный летний день, который они проведут с Ивом.
– Дорогой, – крикнула она, поставив чемодан и направляясь к спальне через гостиную, – я дома. Ну-ка, подымайся, лентяй. Я сегодня отдыхаю от моего лорда, а это… – она осеклась, открыв дверь спальни: мирно обнявшись, как котята в лукошке, в постели спали два чело века.
Она не видела лица девушки, только длинные ярко-рыжие волосы, разметавшиеся по искусно вышитой льняной наволочке Инес; белая в веснушках рука лежала на плече мужчины, как будто это была ее собственность. У Инес что-то екнуло внутри, стали подкашиваться ноги.
Ее бурное дыхание разбудило спящих.
– О Боже! – Мрачно пробормотала Стелла, подбирая с пола прозрачный халат из черного шифона. – Надо ж было так вляпаться! Прости, дорогуша, ты понимаешь, как это… Мне действительно жаль. – Она исчезла в ванной, и Инес услышала звук льющейся воды. У нее было такое чувство, что ее со всей силы ударили под дых, и сердце разбилось на куски.
Ив совершенно спокойно взял сигарету и закурил. Небрежно зажав ее в уголке рта, он закинул руки за голову и бесстрастно посмотрел на Инес. Дым от сигареты окутывал его темные кудрявые волосы. Он прищурился, и Инес не могла понять, что творится у него в душе.
– Почему ты не сказала мне, когда вернешься?
– Я думала, ты любишь меня, Ив, – ее душили слезы, – как ты мог так поступить? Да еще со Стеллой, моей лучшей подругой, как ты мог?
– Дорогая, я действительно люблю тебя… действительно… Я на самом деле люблю тебя. – Он затянулся сигаретой, подыскивая слова. – Я люблю тебя, как… друга… как сестру… как мою собственную дочь.
– Что ты такое говоришь? – Инес была ошеломлена. – Вряд ли то, чем мы с тобой занимались, похоже на отношения между братом и сестрой.
– Я знаю, знаю. Послушай, Инес, я скажу тебе правду. Думаю, ты понимаешь, в жизни ведь всякое случается. C'est la vie. – Его голос звучал тихо и искренне. Он совершенно не выглядел виноватым, не чувствовал угрызений совести, был очень спокоен и сосредоточен.
Глядя на единственного мужчину, которого она любила в своей жизни, Инес медленно опустилась в кресло у кровати. Ее бедное сердце бешено колотилось. Ей стало плохо.
– Я знаю, тебе будет тяжело, Инес, но четыре года – слишком долгий срок для такого мужчины, как я, мне трудно быть с одной женщиной. Думаю, я многому научил тебя, я люблю тебя, дорогая. Но должен признать, что в последнее время моя любовь была скорее… ну, отеческой…
– Нет! – закричала Инес. – Нет, Ив, это неправда, зачем ты так говоришь?
– Я бросаю тебя, – решительно сказал он, – я должен так поступить. Я собирался сказать тебе об этом на следующей неделе. Я собираюсь в Париж. Я хочу вернуться. – Он сделал паузу, глубоко затянувшись своей «Голуаз». – И я беру с собой Стеллу.
– Стеллу? Ты едешь со Стеллой? – Инес с трудом говорила от боли и шока. – Почему? Почему с ней? Ты ее любишь?
– Нет, – ответил он, прищурившись, – вовсе нет. Любить, это слишком для меня, Инес. И ты это знаешь.
Конечно, сейчас это, э-э, не братское чувство. Думаю, Стелла хорошо устроится в Париже. Теперь, когда оккупация кончилась, у нее там будет много работы. А тебе сейчас неплохо здесь, у тебя хорошие клиенты, ты добьешься еще большего успеха, заработаешь много денег. Я тебе больше не нужен.
– Нужен, – рыдала она, – ты мне нужен. На свете нет никого, к кому бы я относилась так, как к тебе… и никогда не будет.
– Найдешь себе кого-нибудь, – холодно ответил он. – Такая девочка, как ты, легко найдет себе нового мужчину.
– Ты ублюдок, ты изменил мне, Ив. Я любила тебя. Как ты мог так поступить со мной, изменить с этой… тварью?
У нее началась истерика. Мысль о том, что Ив больше не принадлежит ей, была невыносима. Этого не может быть, ведь в нем смысл ее жизни.
Вода в ванной перестала литься. Инес знала, что Стелла, скорее всего, подслушивает у дверей. Стелла, ее лучшая подруга! Инес переполняли боль, ярость и горе. Внезапно на нее нахлынули воспоминания об убитом итальянском генерале. Она вдруг пожалела, что у нее нет сейчас такого же лезвия, чтобы полоснуть им по горлу Иву и Стелле, убить их обоих, так сильна была боль в ее сердце.
– Ив, о господи, Ив, – в отчаянии рыдала она, – сегодня ты разбил мое сердце, как будто грохнул его об пол со всего размаху. Ты уничтожил меня, Ив, меня больше нет. – Слезы снова навернулись на глаза, но она сдержалась, пытаясь не расплакаться.
