Вскоре он очаровал и маленькую Инес, которая по-детски пыталась привлечь его внимание. Ей хотелось, чтобы он ее любил. Она безумно хотела его любви. Он стал ей отцом, которого она никогда не знала, добрым дядюшкой, который мягко смеялся и которого ей всегда хотелось иметь, он стал любимым, которого она хотела очаровать, чтобы он принадлежал только ей. Хотя Ив и считал ее привлекательной, она была еще слишком юна, и он заставил ее ждать почти три года. Заставил ждать, пока она не стала думать, что умрет от желания; заставлял ждать, пока он занимался любовью с Франсиной, Оливией, Анной или с кем-нибудь еще, а она сидела в мрачном настроении напротив парадного его дома, расположенного в респектабельном предместье Нейи. Иногда, приставив к стенке, разделяющей их комнаты, стакан из толстого стекла и прижавшись к нему ухом, она подслушивала те звуки, которые сопровождали его занятия любовью. Горько плача, она слушала голос обожаемого ею мужчины, в то время как он любил другую женщину. Ощупывая себя, она видела, как постепенно формируется ее тело.
Инес была развита не по годам. На свой день рождения в четырнадцать лет, стоя перед ним с раскрасневшимся лицом, обрамленным золотыми волосами, она приподнялась на носочки и поцеловала его в губы, благодаря за те маленькие подарки, которые он ей принес.
Она очень полюбила тонкий янтарный браслет с серебряными бусинками, который он нашел в одном антикварном магазине в конце улицы Жакоб. Застегивая на ее тонком запястье замок филигранной работы, он почувствовал легкий запах мускуса, исходящий от нее при дыхании.
– О, спасибо, Ив. – Улыбка невинной Венеры делала ее взгляд еще более соблазнительным. – Это самый красивый браслет, который я когда-либо видела. Я никогда не буду его снимать.
Инес носила простую школьную форму: белую блузку с широким воротником, плиссированную юбку из грубой шерсти, грубые ботинки и шерстяные гольфы. Ее волосы доходили ей почти до середины спины, причудливо обрамляя тонкий овал лица. Ясные голубые глаза и кожа цвета меда делали ее похожей на одного из ангелов Боттичелли. Ив высоко ценил женщин, хотя и эксплуатировал их. Он внимательно посмотрел на Инес: выражение ее лица, соблазнительный взгляд обещали ему в будущем немало восторгов. Ее девичья грудь с похожими на бутончики роз сосками упруго вырисовывалась под блузкой. Слегка при открытые бледные губы, казалось, просили поцелуя. Его глаза прищурились, встретив ее робкий взгляд, который ясно говорил ему о том, чего она жаждет. Она созрела и была готова. Время настало. Наконец-то Ив-фокусник мог позволить этой юной соблазнительнице Инес завоевать себя.
Они несколько часов кряду занимались любовью в теплой и нежной темноте его кровати. Инес знала, как это делается, – она часто оставалась в комнате, когда ее мать занималась «работой».
С тех пор как Инес себя помнила, – с пяти или шести лет – она все время наблюдала, как ее мать занимается любовью, что она делает с мужчинами. Некоторым это настолько нравилось, что они приходили к ней каждую неделю, в течение нескольких недель и даже лет. Таким образом, несмотря на то, что Инес была девственницей, ее мать была для нее великолепной наставницей в искусстве любви. Благодаря природной интуиции и тем урокам, которые она получила за долгие часы наблюдения, Инес подарила Иву самые горячие ласки, несказанно удивив его. С тех пор Инес каждую ночь проводила в постели Ива. Вскоре он обнаружил, что увлекся этой девочкой с прекрасным лицом, волшебным телом и сексуальными навыками опытной куртизанки. Однако он сумел научить ее еще большему.
Спустя шесть месяцев после начала войны Франция превратилась в кромешный ад. Некоторые из постоянных девушек Ива бежали из Парижа, и у него не оставалось никакого другого выхода, кроме как послать на панель Инес. Она пошла в ночной клуб Габриэль Прентан «Элефан Роз».
Дочь проститутки, Инес не очень огорчилась. Ив любил ее, она обожала его. Ни о чем другом она не беспокоилась. Быть профессиональной проституткой – это всего лишь работа. Инес не могла сказать, нравилось ей это или нет. Для нее это был просто временно необходимый образ жизни.
Мужчины, с которыми спала Инес, ничего для нее не значили. Ее мысли были слишком далеко, когда они обладали ее телом. Она знала, что никто никогда не завладеет ее сердцем, ведь оно отдано Иву, ее очаровательному, волшебному Иву. Она принадлежала ему душой и телом, и никакой другой мужчина, с которым спала Инес, не мог изменить ее душу.
Их взаимную страсть, такую светлую и сильную, символизировали, как думала Инес, мерцающие ниточки одетого на ее запястье янтарно-серебряного браслета. Они олицетворяли вечность их любви.
Глава 3
Как только утренний свет проник в спальню, Инес пришла в себя. Голова раскалывалась от боли. Льняные простыни были в крови, ее крови, и боль во всем теле была такой сильной, что ей захотелось плакать. Ей надо бежать от этого отвратительного зверя, храпящего рядом с ней, и бежать немедленно. Но он еще не заплатил ей. Плевать, она возьмет деньги сама. Видит Бог, она заработала их.
Пожалуйста, пусть он себе спит, думала Инес, медленно вставая с постели и морщась от боли. Его брюки валялись на полу, там, где он бросил их вчера, рядом с отброшенным в сторону кнутом и отвратительным искусственным пенисом. Она еще страдала от ужасной боли, причиненной этим предметом. Инес быстро обыскала карманы, но денег в них не было. Глядя на храпящего Скрофо, она на цыпочках вышла в отделанную мрамором ванную, по всей длине которой были зеркала. На нее смотрело заплаканное, покрытое синяками и ссадинами лицо, плечи и грудь были усеяны рубцами, а на бедрах была видна запекшаяся кровь. Дрожа от боли, она присела на биде и стала подмываться душистым мылом. Только сейчас Инес заметила толстую пачку денег, лежащую на краю мраморного бассейна, рядом с его бритвой и зубной щеткой. Там было очень много банкнот, намного больше, чем она обычно зарабатывала за месяц. Должна ли она взять только то, что заработала, или все деньги, чтобы компенсировать все те зверства, которые сотворил с ней Скрофо? «Возьми все, – прошептала Инес бледному израненному отражению, печально смотрящему на нее из зеркала. – Ты заслужила их, Инес».
Как только она схватила банкноты, в ванную, пошатываясь, вошел итальянец. Увидев, что она делает, он схватил ее за волосы и со всей силы ударил головой о мраморную стену, заорав:
– Ну что, шлюха и воровка? К таким мерзавкам, как ты, нужно относиться только так: сделать с тобой еще раз то, что ты получила этой ночью.
Инес со страхом смотрела, как Скрофо схватил этот отвратительный резиновый предмет и вновь возбудился. Бросив ее в бассейн, он продолжал грязно ругаться. О, Боже! Он собирается сделать это снова! Она не может, она просто не вынесет! Это невыносимо.
– Пожалуйста, нет, – рыдала она, – пожалуйста, пожалуйста, прекратите. Вы не можете сделать это еще раз! Пожалуйста, не надо! Я обещаю, что приду, как только мне станет лучше. Мне очень больно, так больно. Посмотрите, у меня течет кровь.
– Хорошо, – он в усмешке оскалил острые желтые зубы. Инес почувствовала неприятный запах чеснока и перегара и увидела, что его глаза налились кровью и стали дикими. – То, что ты хочешь, я делаю только с приличными женщинами, – злорадствовал он. – Итальянскими женщинами, хорошими девушками, леди, но не с такими французскими шлюхами, как ты. Я поступаю так только с дрянью. – Он перегнул ее через бассейн, и его маленький член вонзился в нее, вызвав тупую боль.
– Сначала мы будем делать так, а потом повторим это с ним, – сказал он, размахивая перед ней омерзительной «игрушкой». – Мой маленький резиновый друг. Он тебе нравится, Инес, не правда ли? Я знаю, прошлой ночью он тебе понравился.
– Нет! – закричала Инес. – Нет! Пожалуйста!
Как во сне она неожиданно увидела старомодную опасную бритву, которая лежала открытой на мраморной стойке. Обезумев от ужаса и боли, Инес схватила бритву и вслепую нанесла удар назад. Она слышала, как генерал вскрикнул, а затем раздался грохот падающего на пол тела. Тяжело дыша, Инес повернулась и увидела, что она сделала. Лезвие разрезало его горло так ровно, как портниха разрезает кусок материи. Глаза закатились, и кровь била ключом из раны. Не оставалось никаких сомнений в том, что он умирает. Страшные клокочущие звуки доносились из горла Скрофо, но, несмотря на это, его крошечный пенис, подобно дерзкому флагштоку, все еще оставался в непристойно возбужденном состоянии. Застыв в неподвижности, она наблюдала, как его лысая голова, забрызганная льющейся из горла кровью, откинулась в сторону.
Инес в панике смотрела на мертвого мужчину. Она убила итальянского офицера оккупационной армии. Господи, что ей теперь делать?
