Чтобы успокоиться, он поговорил с Электрой и детьми. Хотя связь была очень плохой, он слышал в их голосах заботу, и сердце его переполнялось счастьем. Увидев, что пора идти за Блуи на его яхту, Ник схватил ключи и, быстро взглянув в зеркало, с выражением обреченности на лице вышел из отеля, думая о скучном вечере, который ждал его впереди.
В отличие от Ника, новоиспеченный Хьюберт С. Крофт уделил своему туалету очень много времени. К сожалению, его прекрасно сшитый костюм от Карацени совсем не скрывал его полноту, а белоснежная тонкая рубашка в полосочку еще сильнее подчеркивала болезненный желтый цвет лица. Он очень надеялся, что темно-синий шелковый галстук придаст ему респектабельности и солидности. Самое главное – произвести нужное впечатление на сегодняшнем вечере.
Крофт понимал, как много поставлено на карту. Как продюсер такого большого голливудского фильма, он должен был заслужить доверие режиссера, симпатии актеров, снискать уважение технического персонала и показать каждому, что он знает себе цену. Он добился успеха в Риме, в конце концов, он добьется успеха и в Голливуде. Вера в себя была его самым сильным оружием. Он уже завоевал союзников в лице Франковичей и Рамоны Арман. Теперь у него на руках были неплохие карты, чтобы начать игру.
Проведя рукой по остаткам волос, Крофт побрызгал на себя дорогим французским одеколоном, которым он пользовался уже много лет. Вставив в манжеты две золотые запонки с огромными сапфирами, он подумал, что его любимая сапфировая булавка в этих тропиках будет лишней. Он уже и так весь мокрый от пота, хотя в номере отеля довольно прохладно. Он очень рассчитывал, что на вечере у Рамоны будет попрохладней. На этом банкете он должен быть самым главным гостем, чтобы показать всей съемочной группе, кто здесь хозяин. И прежде всего он должен будет убедить в этом молодого строптивого режиссера Николаса Стоуна.
Накрасившись, Инес взглянула в зеркало и осталась довольна тем, что получилось. Все было ярко и эффектно. Светло-зеленое саронговое платье, обнажавшее одно плечо, прекрасно подчеркивало стройность ее фигуры. Перекинутая через плечо ткань была заколота красивой брошью из слоновой кости с жадом. Джулиан подарил се жене сегодня утром, прочитав письмо доктора Лэнгли из Лос-Анджелеса, подтверждавшее беременность Инес. Инес вставила в мочки ушей крошечные бриллиантовые сережки, в которых отражался свет, и туго стянула волосы красно-зеленой лентой. На запястье, как всегда, был янтарно-серебряный браслет, подаренный когда-то Ивом. Она никогда с ним не расставалась, это был ее талисман. Единственный раз, когда она забыла надеть браслет, привел к той ужасной трагедии, когда она перерезала горло итальянскому генералу его же бритвой. Инес передернуло. Забудь об этой страшной ночи, говорила она себе. Почему ей так тяжело это сделать?
Джулиан стоял в дверях, озабоченно глядя на Инес. Он был, как всегда, безукоризненно одет. Его загорелое лицо было сегодня особенно красивым.
– Дорогая, ты уверена, что тебе надо идти на этот банкет? – спросил он. – Я боюсь за тебя. Ты же знаешь, как мы оба хотим этого ребенка. Я бы не хотел, чтобы ты рисковала, переутомляясь.
– Не волнуйся, любимый, – ответила Инес. Она подошла к нему и мягко коснулась его щеки своими нежными пальцами. – Я чувствую себя прекрасно. Утром была легкая слабость, но доктор Лэнгли говорит, что этим страдают почти все женщины, особенно при первой беременности.
– Надеюсь, когда ты будешь носить второго, это пройдет, – искренне сказал Джулиан, взяв ее лицо в ладони и с любовью глядя в ее счастливые глаза. – А после второго будут еще дети. Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю. Я хочу тебя. Я хочу быть с тобой всю жизнь, мой ангел. Ты не против?
– Нет, дорогой, я за, – прошептала Инес, чувствуя, что ее сердце переполняется любовью к Джулиану.
– Для меня это будет очень сложный фильм, милая. Я должен знать, что ты понимаешь меня, как прежде, и всегда, слышишь, всегда будешь рядом.
– Главное, верьте в это, мистер Брукс, – сказала Инес с улыбкой. – Вы мой Красавчик и Милашка и не пытайтесь бросить женщину, которая нуждается в вашем особом внимании.
– Я об этом никогда не думал. Никогда, – сказал он так трогательно и искренне, что Инес удивленно подняла на него глаза.
– Ты, кажется, чем-то обеспокоен? Чем? Что случилось?
– Я и сам не знаю, – ответил Джулиан. Он подошел к окну и стал смотреть на темно-синюю бархатную поверхность океана. – Все так прекрасно, Инес. Слишком прекрасно, чтобы быть правдой. Все… И ты, и то, что мы вместе, и наш ребенок… Я не вынесу, если что-то случится…
– Глупыш, ничего плохого не произойдет, – весело сказала Инес, подумав про себя, что это на него не похоже. У Джулиана не было привычки впадать в уныние. – Фиби согласилась на твои условия, как только придет решение о разводе, мы поженимся, с ребенком пока все в порядке, и доктор Лэнгли считает, что я смогу иметь детей, сколько захочу. Почему же ты так разволновался, дорогой?
– Да нет, нет, ничего, забудь об этом. – Он крепко обнял ее и нежно поцеловал в шею. – Я веду себя, как глупый суеверный актер перед началом съемок. Ну, ладно, старушка, давай собирайся, и пойдем на это идиотское представление.
Инес поцеловала его в щеку и ощутила огромное счастье от того, что у нее будет от него ребенок.
Джулиан ласково улыбнулся в ответ. Она была именно той женщиной, с которой он мечтал прожить всю свою жизнь.
Проснувшись после дневного сна, Доминик стала под душ и с удовольствием позволила холодным покалывающим струям развеять остатки сладкого сна. Она с нетерпением ждала наступления вечера. Ей нравились вечеринки, она с приятным волнением подбирала наряды, красилась и укладывала волосы так, чтобы получилась какая-нибудь необычайно смелая и красивая прическа. Доминик обожала флиртовать и кокетничать, особенно теперь, когда у нее появилась возможность заигрывать с таким мужчиной, как Джулиан. Джулиан Брукс. Знаменитый, очаровательный, самый красивый мужчина в мире.
Она знала, что он интересуется ею. Улыбаясь в душе, Доминик сидела около трюмо и вертела в руках помаду. Ей совсем не нужны были ни румяна, ни тени, ни другая косметика, это просто помогало ей думать. Да, она определенно нравилась Милашке Бруксу. Улыбнувшись хитрой кошачьей улыбкой, Доминик провела по губам ярко-красной помадой. Нет, она не просто нравится ему, он ее безумно хочет! Она поняла это, когда заметила, как он тайно наблюдает за ней с балкона. После этого она встречалась с ним несколько раз, и у нее не осталось никаких сомнений по поводу того чувства, которое он к ней испытывал.
Доминик все лучше осознавала, что она необычайно привлекательна и ее юная красота дает огромную власть. Это было приятно. Итак, Милашка Брукс хочет поиграть с ней, не так ли? В свои шестнадцать лет она была еще недостаточно опытна в любовных играх, но сейчас решила попробовать и провести эксперимент. Любовь Гастона в Сен-Тропезе доставляла ей много удовольствия. Но в тот самый момент, когда она только начала «входить во вкус» занятий любовью, ей пришлось уехать в Америку на съемки этого фильма. Интересно, на что будет похожа любовь с Джулианом?
То, что он наполовину разведен и помолвлен, ее абсолютно не волновало. «Любовь – это всего лишь игра, не так ли?» – подумала Доминик, надевая большие золотые клипсы. В конце концов, Инес ведь тоже француженка, а французские женщины знают толк в этих делах. Она не будет возражать, если Доминик немножко пококетничает с ее женихом. Это входит в условия игры.
Доминик достала из гардероба узкое платье без пояса. Он плотно облегало ее талию, и было таким коротким, что сразу привлекало внимание к ее стройным красивым ногам. Волосы высохли, и она расчесывали их, пока они не рассыпались у нее по плечам и спине роскошным пушистым водопадом.
Она постучала в соседнюю дверь.
– Ты готова, Агата? – прокричала она своим тонким девичьим голосом, в котором уже чувствовался американский акцент. – Пора идти, слышишь?
Ей очень хотелось весело провести время сегодня вечером и, если получится, еще больше очаровать Джулиана Брукса.
Ирвинг и Шерли тоже заканчивали одеваться. Ирвинг прекрасно чувствовал себя в свободных темных брюках и старой рубашке. Он мало заботился о своей внешности. Единственное, что его интересовало, была работа.
А Шерли суетилась у зеркала. Новое яркое платье в оранжевых и желтых тонах никак не скрывало полноту ее необъятной талии. Она не переносила солнце, поэтому лицо у нее было мучнисто-белого цвета. Полуседые волосы, завитые мелким бесом, плотно облегали голову. Это выглядело старомодно, нелепо и
