изучила и запомнила план всего дома. Правда, в нем есть одно, похоже, нежилое крыло, но дверь, которая ведет в него, всегда закрыта. Она, кстати, находится прямо напротив двери в покои Толлеров. И вот однажды, поднимаясь по лестнице, я вдруг увидела, как из этой двери выходит мистер Рукасл со связкой ключей в руках. Но его было не узнать. Это был вовсе не тот жизнерадостный толстяк, каким я привыкла его видеть. Щеки у него горели, брови были гневно сдвинуты, на висках от сильного душевного волнения выступили вены. Он запер за собой дверь и быстро прошел мимо меня, молча, не взглянув в мою сторону.
Это, конечно же, возбудило мое любопытство, поэтому, выйдя в очередной раз на прогулку с ребенком, я прошлась чуть дальше по газону, откуда видны окна той части дома. Окон было четыре, первые три просто грязные, а четвертое еще и закрыто ставнями. Судя по их виду, в той части дома действительно никто не жил. И вот, пока я прохаживалась вдоль того крыла, время от времени посматривая на эти окна, из дома вышел мистер Рукасл и подошел ко мне. Он снова был бодр и весел, как обычно.
— Надеюсь, милая леди, — сказал он, — вы не обиделись на меня за то, что я не поздоровался с вами? Я просто был очень озабочен своими делами.
Я заверила его, что вовсе не обиделась.
— Кстати, — сказала я, — в том крыле у вас, кажется, несколько свободных комнат, а одно из окон закрыто ставнями.
Он удивленно посмотрел на меня и, как мне показалось, немного вздрогнул.
— Я увлекаюсь фотографией, — сказал он. — В той комнате я устроил себе фотолабораторию. Но посмотрите только, какая наблюдательная девушка нам попалась! Кто бы мог подумать!
Он говорил это якобы в шутку, только взгляд у него при этом был совсем не веселый. Подозрительный, раздраженный, но не веселый.
И вот, мистер Холмс, в тот миг, когда я поняла, что в тех комнатах было закрыто нечто такое, чего мне знать не положено, я загорелась желанием во что бы то ни стало в них проникнуть. И дело не в простом любопытстве, хотя оно тоже подстегивало меня. Скорее это было чувство долга… Ощущение того, что, если я проникну в то крыло, случится что-то доброе, правильное. Говорят ведь, что у женщин сильно развита интуиция. Может быть, это интуиция внушила мне такое чувство, не знаю, но что-то тянуло меня в те комнаты, и я начала искать способ проникнуть за запретную дверь.
Однако возможность сделать это представилась мне только вчера. Кстати, кроме мистера Рукасла, в ту часть дома наведывались и Толлер с женой. Один раз я видела, как он проносил через ту дверь большой черный мешок. В последнее время Толлер много пьет, и вчера напился особенно сильно. Поднимаясь по лестнице, я увидела, что в вечно запертой двери торчит ключ. У меня не возникло сомнений, что это он забыл его там. Мистер и миссис Рукасл в ту минуту находились внизу, мальчик был с ними, так что это был очень удобный случай. Я аккуратно повернула ключ, открыла дверь и скользнула внутрь.
Я увидела небольшой коридор с голыми стенами, без ковра на полу. В конце он под прямым углом поворачивал направо. В коридоре было три двери. Первая и третья — открыты, обе вели в пустые комнаты, заброшенные и грязные. В первой комнате было одно окно, в другой — два. Окна покрывал такой толстый слой пыли и грязи, что вечерний свет сквозь них почти не пробивался. Средняя дверь была закрыта, и поперек нее висела широкая перекладина от железной кровати; с одной стороны она соединялась висячим замком с кольцом, вделанным в стену, с другой стороны была прикручена крепкой веревкой. Сама дверь была заперта, но ключа я нигде не увидела. Я поняла, что эта дверь ведет в ту самую комнату, окно которой закрыто ставнями, однако снизу из щели под дверью падала узкая полоса света, а значит, в комнате имелось потолочное окно. Я стояла в коридоре перед загадочной дверью, пытаясь понять, какая тайна может скрываться за ней, как вдруг внутри комнаты послышались шаги. Тусклый лучик света, пробивающийся снизу, несколько раз перекрылся тенью. Поначалу безумный страх сковал меня, мистер Холмс, но потом мои и без того напряженные до предела нервы не выдержали, и я бросилась бежать. Я бежала так, словно какая-то ужасная рука норовила схватить меня сзади за юбку. Промчавшись по коридору, я вылетела за дверь и угодила прямиком в мистера Рукасла, который поджидал снаружи.
— Значит, это все-таки вы, — улыбнулся он. — Я так и подумал, когда увидел, что дверь приоткрыта.
— Боже, я так испугалась! — задыхаясь, пролепетала я.
— Что вы, девочка моя! Ну что вы! — Вы себе представить не можете, каким ласковым тоном он со мной разговаривал. — Что же вас так напугало, милая девочка?
Но голос его выдал, он говорил уж слишком вкрадчиво, поэтому я насторожилась.
— Зачем только я вошла в это пустое крыло?! — сказала я. — Там так темно и жутко, что я испугалась и сразу же выбежала обратно. Как же там страшно!
— Это все, что вас напугало? — спросил он, пронзая меня взглядом.
— Да. А что еще? — ответила я.
— Почему, по-вашему, я держу эту дверь запертой?
— Не знаю.
— Не хочу, чтобы туда совали нос люди, которым там делать совершенно нечего. Понимаете? — При этом он продолжал улыбаться и говорить самым любезным тоном.
— Поверьте, если бы я знала…
— Теперь знаете. Если вы еще раз переступите этот порог, — тут его улыбка превратилась в безумный оскал, а лицо исказила демоническая гримаса, — я брошу вас моему псу!
Я до того испугалась, что совершенно не помню дальнейшие события. Наверное, я бросилась в свою комнату. Пришла в себя только там. Меня трясло, как в лихорадке. И тут я подумала о вас, мистер Холмс. Я больше не могла там находиться, не получив совета. Я боялась этого дома, боялась этого мужчины, этой женщины, слуг, даже ребенка. Они вызывали у меня ужас. Если бы я поговорила с вами, мне бы стало намного легче. Конечно, можно было просто сбежать оттуда, но любопытство терзало меня почти так же сильно, как страх. И вскоре я решилась. «Пошлю ему телеграмму», подумала я. Я встала, надела шляпку и пальто, вышла из дома и направилась в почтовое отделение, которое находится примерно в полумиле от поместья. По дороге оттуда я почувствовала себя значительно лучше. И тут меня снова охватил страх. Что, если сейчас по двору разгуливает собака? Но, к счастью, я вспомнила, что Толлер в тот вечер напился до беспамятства, а кроме него, никто не подходил к этому свирепому существу и, значит, не мог его выпустить. Я благополучно проскользнула в дом и до полуночи не сомкнула глаз, радуясь тому, что скоро увижу вас. Отпроситься сегодня утром в Винчестер было несложно, но мне нужно до трех часов быть дома, потому что мистер и миссис Рукасл сегодня едут в гости, вернутся поздно вечером, и мне нужно присматривать за ребенком. Вот я и рассказала вам все свои приключения, мистер Холмс. Я буду очень признательна, если вы сможете мне что-нибудь объяснить или, еще лучше, посоветовать, как мне быть дальше.
Мы с Холмсом слушали этот удивительный рассказ, как завороженные. Теперь же мой друг встал и принялся ходить взад и вперед по комнате, засунув руки в карманы. Лицо его было очень серьезным.
— Толлер все еще пьян? — спросил он.
— Да. Я слышала, как его жена жаловалась миссис Рукасл, что ничего не может с ним поделать.
— Это хорошо. А Рукаслы, значит, сегодня уезжают?
— Да.
— В доме есть подвал с надежным замком?
— Да, винный погреб.
— Мне кажется, вы вели себя как удивительно храбрая и здравомыслящая девушка, мисс Хантер. Хватит ли у вас мужества пройти еще через одно испытание? Я бы не стал просить вас об этом, если бы не был уверен, что вы действительно незаурядная женщина.
— Я попробую. Что мне нужно будет сделать?
— Сегодня в семь часов мы будем в «Медных буках», мой друг и я. К тому времени Рукаслы уже уедут, Толлер, я надеюсь, еще не проспится. Тревогу поднять сможет только миссис Толлер. Если бы вы смогли под каким-то предлогом заманить ее в погреб и запереть там, это значительно упростило бы нам задачу.
— Я сделаю это.
— Прекрасно! После этого мы приступим к делу. Нет сомнений, что всему этому есть только одно объяснение: вас сюда привезли с единственной целью — выдать за другую. Эта другая, безусловно,
