— Но женщина считает, что он не зарабатывает их как положено. У него нет постоянной работы, и откуда берутся деньги, он не говорит.
Все стали прислушиваться. Агентство в основном выполняло заказы адвокатов, занималось поисками пропавших родственников или собирало доказательства супружеских измен. Хотя Старик любил повторять историю о том, как ему однажды пришлось расследовать убийство. Неожиданно разбогатевший сын — это было что-то новенькое. Всем тут же захотелось расспросить Джину.
Разом зазвучали несколько голосов, но Анджело, подняв руку, назначил себя председателем.
— Мария, говори ты.
— Сколько лет ее сыну? — спросила четырнадцатилетняя Мария.
— Для тебя он слишком старый, девочка моя.
Мария вспыхнула, но улыбнулась. Ей нравилось, что в семье ее считают покорительницей сердец.
— Парню двадцать два, — сказала Джина.
— И все еще живет дома? — спросил Анджело.
— Ты тоже все еще живешь дома, — вставил Старик.
— У нас необычная ситуация, — заявила Мама.
— Ага, — сказал Давид, и все посмотрели на него. — У нас дом побольше, чем у других.
Все засмеялись мальчик блеснул семейным остроумием.
— Двадцать два года, — задумчиво протянул Старик. — Так чем же он занимается втайне от матери?
Джина сказала:
— Ну, он год и три месяца получает пособие, днем много спит, ложится поздно и вечерами и ночами часто уходит. Последнее, чем он занимался, — дизайн интерьеров. — Выражение лица Джины указывало на то, что она ждет подходящего вопроса, чтобы поделиться более интересными сведениями.
— Друзья у него есть? — спросила Мама.
— Нет.
— Да он, наверное, художник, — предположил Старик.
Джина покачала головой.
— Он записался в Открытый университет, а дома у него нет видеомагнитофона. Поэтому он и торчит там допоздна, — высказала свою версию Розетта, бухгалтер.
— Ничего себе, придумала, — сказал Давид.
Розетта улыбнулась.
Анджело задумчиво смотрел на жену.
— Что же это может быть? — подумал он вслух. — Что же это может быть?
— Сдаетесь?
— Ни за что! — воскликнул Старик.
Джина сказала:
— У безработного ленивого парня есть машина прошлого года выпуска с телефоном. Когда он по ночам уходит и мать наутро спрашивает его, чем он занимался, он всегда отвечает: «Ездил».
— Так, так, так, — сказал Анджело и обвел взглядом сидящих за столом. Все смотрели на него. Предстояло выбрать из имеющих водительские права того, кого можно попросить отказаться от ночного сна, чтобы следить за сыном.
— Можно попросить Сальваторе, — сказала Мама. Она не хотела, чтобы Старик где-то пропадал по ночам. Ночных бдений ей хватило еще в молодости.
Джина сказала:
— Да. Эта работа его заинтересует.
— Работа? — отозвался Старик. — Если он хочет работать, пусть приходит сюда и работает. Верно, Анджело?
— Салли знает, что он в любое время, когда захочет, может получить у нас место, — ответил Анджело. — Только он никогда не пойдет на это, папа.
— Никогда — это долгий срок, — произнес Старик. — Я бы так сказал: пока я жив.
— Это будет вечно, — сказала Мария, и Старик, который души не чаял во внучке, просиял и сказал:
— Ах ты, моя умница. Вот это настоящий ребенок.
— Я рада, что вам нравится моя дочь, папа, — сказала Джина.
Старик пару секунд смотрел на Джину, а потом разразился смехом. Сноха ему тоже нравилась.
— Так чем закончилось с этой женщиной? — спросил Анджело.
— Закончилось тем, что я записала машину, номер и адрес, номер телефона в машине, имена и все, что положено.
— Ты хочешь сказать, что нам уже сегодня ночью нужно выезжать?
— Я уже позвонила Сальваторе. Он сказал, что готов взять всю ночь или будет работать посменно, как тебе удобнее. Я не знала точно, как у тебя сложится с Хардуиком.
— Понятно, — сказал Анджело. — Еще мы можем попросить Макса или Джонни.
— Они за помощь дорого возьмут, — обронила Розетта.
— Сальваторе тоже недешево обойдется, — ответил Анджело.
— По крайней мере, он член семьи, — заметила Мама.
— Я тоже член семьи, — протестующим голосом произнес Старик. — Что это вы меня не вспоминаете, будто я жирафа от мыши не отличу? Меня вы уже и в расчет не берете или что? Может, у меня изо рта плохо пахнет?
— Я о тебе не забыл, папа, — сказал Анджело.
— Вам завтра кражей в магазине «Куикс» заниматься, — добавила Джина.
— Мне дешевле будет найти им нового охранника, чем сегодня вечером в срочном порядке нанимать детективов со стороны.
— Сегодня мы не будем никого нанимать, кроме Салли, — сказал Анджело. — Я не знаю, что там к чему, но мы справимся своими силами. Мы с чем угодно можем справиться своими силами.
— Пап? — подал голос Давид.
— Ага?
— А можно мне сегодня с тобой поехать?
— Я не знаю, буду ли я сегодня куда-то ехать.
— А тогда с дядей Салли можно поехать?
— Тебе завтра в школу, — сказала Джина.
— Я бы мог сказать, — честно признался Давид, — что мне не надо на занятия, что учителя себе опять какой-то выходной устроили, но мне ведь в школу не сегодня, а завтра.
— По-твоему, я этого не знала?
— Ну, сегодня же обычный день, ничего важного. Никаких контрольных, и домашку не задавали. Сегодня как раз самый удобный день.
— Хорошая попытка, — усмехнулся Анджело.
— Папа!
— Если мы завтра еще будем этим заниматься, то, может быть, завтра. В пятницу или в субботу вечером.
— Или и в пятницу, и в субботу?
— Посмотрим, посмотрим. — Анджело снова повернулся к Джине. — А что с деньгами?
— У матери есть кое-какие деньги — тетя оставила. Она хотела на них ремонт дома сделать, но слишком беспокоится о ребенке. Она не сомневается, что он ввязался в какую-то историю.
— Как его зовут?
— Джон Ансон Хатуэлл.
— История?
— Я звонила Чарли и все проверила. Он в шестнадцать привлекался за хулиганство и признался в двух квартирных кражах. После этого еще дважды арестовывали, тоже за кражи, но снимали
