— На первой неделе февраля?
— Да. Вообще-то там было два пакета, связанных вместе. Я пересчитал деньги в верхнем, их оказалось ровно пятьсот фунтов. Я совсем забыл про второй пакет, который не открывал. Было очевидно, что там лежали еще пятьсот фунтов, то есть всего там была тысяча, как вы и говорили. Я понимаю, как глупо это звучит…
— Вовсе нет. Теперь единственное, что нам осталось объяснить, — произнес мистер Скруп, лучезарно улыбаясь, — каким образом деньги, лежавшие внутри второго пакета, оказались завернуты в страницу «Вестерн морнинг ньюс» от двадцать четвертого марта, то есть вышедшей через шесть недель.
Роберт Хейфорт грохнул по столу кулаком и закричал:
— Будь он проклят! Он подставил меня! Лживая скотина!
— Лживая? Кто он?
— Достопочтенный сэр Вернон Филмер, — произнес он с таким видом, будто ему было противно произносить это имя. — Хорошо, ваша взяла. Эти деньги были платой за молчание. Этот ваш самодовольный лицемерный сэр убил человека. Вы хотите, чтобы на суде я рассказал правду? Хорошо, я расскажу правду, и мы вместе пойдем на дно.
Мистер Скруп встал.
— Я дал себе слово никогда не защищать в суде шантажистов. Все, что вы мне рассказали, разумеется, останется между нами. А теперь я выхожу из игры. Хочу предупредить вас, что шантаж карается очень сурово, почти так же, как убийство. Любые письменные доказательства вины сэра Вернона Филмера, которые могут находиться у вас, окажутся в руках полиции, и вам не позволят ими воспользоваться. Ничем не подтвержденное обвинение, сделанное вами в свою защиту, только навредит вам и сделает приговор более суровым. Если вы прислушаетесь к моему непрофессиональному совету, то сделаете в суде заявление о своей невиновности, не станете никого обвинять и будете надеяться, что ваш адвокат сумеет доказать, будто вы в некотором роде — невинная жертва заговора.
Он взял шляпу и направился к двери.
— Да, и вот еще что, — добавил он, — если каким-то образом пойдет слух (хотя я не представляю, как такое может случиться), что я отказался от этого дела, это ни в коем случае не настроит суд против вас. — Его брови забавно шевельнулись. — Возможно, это даже пойдет вам на пользу. В судебных кругах существует совершенно бессмысленная легенда, будто бы я защищаю только тех, кто виновен.
Мистер Седрик Уэйзерстон поднял телефонную трубку.
— Уэйзерстон слушает.
— Занят?
— Да нет, пока сижу без дела.
— Наш разговор никто не слушает? — поинтересовался голос.
— Дружище!..
— Хорошо. Я просто подумал, что ты захочешь узнать, что твой достопочтенный друг теперь может спать спокойно.
— Отлично! Поздравляю. Я как раз сегодня просматривал одно интересное дело: подделка документов, сбыт фальшивых денег и прочее, и, как ни странно… Хотя, конечно, это простое совпадение.
— Думаю, да. Не стоит уважаемому семейному адвокату заниматься уголовными делами.
— Оно просто мне на глаза попалось. И что, по-твоему, случится, когда пройдет пять лет?
— Я полагаю, что ты потеряешь важного клиента, а государство — преданного слугу. И очень неожиданно.
— Ах, я и сам этого боялся! — Мистер Уэйзерстон негромко засмеялся. — Знаешь, а ты страшный человек. У нас был самый обычный шантаж, но нет такого преступления, которого ты бы не совершил, чтобы шантажист получил по заслугам. Если, — прибавил он, — ты понимаешь, что я имею в виду.
— Видишь ли, — извиняющимся тоном произнес голос, — не люблю я шантажистов.
— Я тоже.
— Выходит, что и сэр Вернон Филмер мне не по душе.
— Я тебя прекрасно понимаю, — улыбнулся мистер Уэйзерстон.
ЛИЗА КОУДИ
Случайная удача
Лиза Коуди является лауреатом премии «Кризи» за чрезвычайно популярную детективную серию об Анне Ли и была номинирована на престижную премию «Эдгар». Среди ее блестящих романов о частной сыщице Анне — «По условиям контракта», «Плохая компания», «Простофиля», «Проблемы с головой» и «Охотник». В ее завораживающе напряженном романе «Разлом» действие происходит в Восточной Африке. В настоящее время писательница живет в Англии.
Он сидел, прислонившись к полуразрушенной стене, и выглядел почти так, как будто ничего и не случилось. Я заметила его только потому, что светила полная луна. А луна была красивая; через огромный белый круг проплывали пушистые, похожие на волосы благообразной старушки облака.
Пару минут я смотрела на мужчину, но он не пошевелился. Да и чему тут удивляться? Я ведь мигом догадалась, что он не из местных (уж слишком хорошо был одет), и удивилась, как он попал сюда. В эти районы люди, одетые, как он, не заходят.
Он недавно умер. Я это поняла сразу, потому что на нем все еще были ботинки. Если ты умираешь здесь, обувь твоя остается при тебе не больше десяти минут. Ну а кошелек твой не задержится у тебя и десяти секунд, будь ты хоть мертвый, хоть живой.
Подумав об этом, я быстро огляделась по сторонам — мало ли кто мог прятаться в тени. Если бы я увидела кого-нибудь крупнее себя, я бы осталась на месте. Лунная тень чернее катафалка, и я знала, что той ночью не я одна на улице. Но в Котлованах быть храбрым может только взрослый, и кто-то из них уже мог рыскать по этим руинам. Поэтому я выскочила из-за своей груды булыжника и бросилась к трупу.
Оказавшись рядом с ним в считанные секунды, я схватилась за левый отворот его пальто. Семеро из десяти человек правши, так что шансы на то, что в его левом внутреннем кармане окажется что-то ценное, были семь к трем. Одно быстрое движение — и содержимое кармана оказалось у меня в руке.
В ту же секунду я услышала звуки: треснула гнилая деревяшка, зашуршал битый кирпич. Я сдернула часы с его запястья и почти тем же движением запустила руку в карман его пальто. А потом вскочила и пустилась наутек.
Я бежала подальше от Котлованов, потому что, хоть там полно мест, где можно спрятаться, те люди, от которых я хотела улизнуть, знали их не хуже меня. Котлованы хороши, только если ты скрываешься от полиции. Грабить мертвяка было занятием не из приятных, и я не хотела, чтобы после этого ограбили меня саму.
Ноги меня понесли на Хай-стрит. По дороге я остановилась под фонарным столбом, чтобы рассмотреть свою добычу. В руке у меня были толстый бумажник из змеиной кожи, тяжелые золотые часы и горсть металлических фунтов и пятидесятицентовиков. Хоть раз за мою короткую жизнь мне выпала удача.
Но не станешь же менять свои привычки из-за одного случайного везения, и поэтому, увидев всех этих сытых горожан, бегающих по магазинам в поисках рождественских подарков, я, как обычно, протянула руку.
— У вас не найдется лишней монетки? — завела я привычную песню. — На чашку чая? На ночлег? На еду?
И, как всегда, они либо подавали по-королевски, либо говорили, чтобы я нашла себе работу. В ту ночь
