– Э-э… мальчик не с вами?
Эйли помолчала, потом ответила:
– Вы же видите.
Молодой огляделся по сторонам, а старший сказал, еще больше понизив голос:
– Вам нужна помощь, ваше высочество?
Эйли глянула на него с недоумением.
– Вы хотите спуститься к себе домой? – продолжил старший. Эйли растерялась. Поэтому ответила с неожиданным раздражением:
– В чем дело, господа? Я арестована или нет?
Старший прокашлялся.
– Мне, – начал он и поправился: – …нам не по душе брать под стражу Дочь Императора. Может быть, кгхм… сделаем так: мы поможем вам спуститься – и ни мы вас, ни вы нас никогда не видели?
– Здесь совсем неподалеку есть удобное место, – так же доверительно, даже как-то обрадованно вступил в разговор молодой.
– Чего это ради, господа? – с подозрением спросила Эйли. Старшему все происходящее явно очень не нравилось, но он сказал просто и без хитростей:
– А чего ради мы должны отдавать Дочь Джанахов Аларафам?
И Эйли поняла, что он искренен.
Краевики сопроводили Эйли вниз так, что будь она младенцем или хрупкой стеклянной вазой, она бы в первом случае даже не заметила, как оказалась довольно глубоко под Краем Земли, а во втором из нее не пролилось бы ни капли, буде предполагаемая ваза наполнена до краев.
Старший – младший остался наверху, сторожить лошадей и посматривать, не появится ли кто посторонний, – проводил ее по хорошо утоптанной и не менее хорошо замаскированной тропе до первой, как он объяснил, засидки контрабандистов, где оставил, обещав, что не пройдет и часа, как за ней придет верный человек с пятнадцатой заставы, и проведет ее ниже, до ближайшей деревни «рыбое… простите, ваше высочество, таласар». Пока они спускались, Эйли с радостью обнаружила, что навыки, которые у таласар впитываются с молоком матери, за год не потерялись, и потребовала было самостоятельности. Но офицер-краевик горячо принялся возражать, мотивируя свою настойчивость тем, что на тропе устроено достаточное количество ловушек, всех из которых он не знает, иначе бы сам сопроводил ее высочество вниз, и «было бы обидно, если бы с вашим высочеством что-то случилось уже на пороге родного дома».
И Эйли благоразумно не стала настаивать.
Офицер удалился; через некоторое, довольно скорое, время сверху спустился какой-то мрачный субъект, мало того что заросший бородой по самые глаза, видимо, в целях конспирации, еще и закутанный по те же глаза в какое-то тряпье, и молча повел Эйли дальше вниз, и вправду то и дело останавливаясь и что-то там делая – то под ногами, на тропе, то на стене, то еще где-то. Не успела Эйли хорошенько устать а ее проводник уже показал ей на раскинувшееся на терраске под тропой такое привычное глазу поселение горных таласар…
Вниз ее доставили на планере.
Но еще раньше был отправлен планер в Искос, и поэтому на Отмелях Эйли уже ждал водометный катер, на котором ее быстро отвезли к матери.
Местом встречи с дочерью княгиня Сагитта выбрала небольшой городок Скутум, расположенный на острове возле Восточных отмелей; здесь у княгини был дом, по таласским понятиям богатый, по имперским – весьма скромный: большой зал и кухня внизу, несколько комнат наверху; в этом доме прошло почти все детство Эйли.
За те год с небольшим, что Эйли не была тут, дом совершенно не изменился. Все так же вдоль стен вился виноград, перед домом в больших ящиках из слоенки росли деревца, за домом, ближе к кухне – садик и огород на привезенной издалека настоящей земле. Острова, на которых расположился Скутум, только наполовину были естественными: люди насыпали дамбы, укрепили берега, проливы между островами превратили в углубленные каналы, по которым то и дело ходили землечерпалки, – шторма и приливы пытались разрушить острова и засыпать каналы, но бывало, наоборот, намывали новые острова, которые тут же укреплялись и обживались.
Когда Эйли привезли домой, княгиня Сагитта была еще в пути, и княжну встретили постоянно живущие в доме нянька, ее муж и старшая овдовевшая дочь. Тут Эйли окончательно почувствовала себя ребенком, такой прилив заботы и внимания обрушился на нее. К приезду княгини Эйли, стараниями няньки вымытая, накормленная и засунутая в постель, будто больная, прочувствовала это в полной мере и даже шутливо пожалова-лась матери:
– Я сейчас чувствую себя не как человек, а словно тряпичная кукла. – Она взглянула на мать и, улыбнувшись, спросила: – Неужели я так и выгляжу?
– Нет, – улыбнулась в ответ княгиня, садясь в кресло у ее кровати и внимательно всматриваясь в лицо дочери. За прошедший год Эйли подросла, что было заметно даже несмотря на то, что она сейчас лежала, немного похудела, как это происходит с девочками в ее возрасте, но выглядела загорелой, крепкой и вполне здоровой. – Просто наша добрая нянюшка привыкла обращаться с тобой как с ребенком. Тем более после такой долгой разлуки. Она соскучилась и за один раз выплеснула на тебя всю свою заботу.
Эйли засмеялась:
– А я-то думаю, почему это я такая мокрая…
Нянюшка, нестарая еще – от силы лет сорока – женщина, принесла на большом подносе весьма обильный ужин. Эйли села на постели – встать ей няня не разрешила; так и пришлось есть, закутавшись в одеяла.
Княгиня искренне поблагодарила женщину за заботу о дочери, но все же повелела оставить их наедине.
